electrik
13.08.2009, 14:41
http://s45.radikal.ru/i110/0908/37/31f07857680at.jpg (http://radikal.ru/F/s45.radikal.ru/i110/0908/37/31f07857680a.jpg.html)
РАССКАЗ АБРАМА СОЛОМОНОВИЧА КИЛЛЕРА О ЕГО ПОЕЗДКЕ НА СЪЕЗД КИЛЛЕРОВ В НЬЮ-ЙОРК
Израильская военщина
известна всему свету!
Как мать говорю, как женщина,
требую их к ответу!..
А. Галич
Из ОВИРа поступил странный вызов.
Говорят, мол "вы такой-то?" - "Так точно".
"Вот вам паспорт, - говорят, - вот вам виза,
понимаем: вам в Нью-Йорк надо срочно."
У меня же там ни брата, ни свата!
Впрочем, можно посмотреть, но не к спеху!
А они мне говорят: "Ехать надо,
ехать надо, - говорят, - надо ехать."
Ну, собрал я чемодан, занял денег,
рассовал их, как цыплят по каорманам,
чтоб запомнили меня, напоследок
выпил воду у соседей из крана.
На таможне на меня наезжают,
спаниелями обнюхав поклажу:
"Уезжаешь?" - говорят. "Уезжаю"
"Все туда же?" - говорят. "Все туда же..."
А в Нью-Йорке - не то цирк, не то триллер:
все мне лыбятся, как будто я Клинтон:
"Плиз ай'м сорри, - говорят, - мистер Киллер,
вас в Роллс-ройсе отвезут в самый Хилтон,
а потом вам принесут причиндалы,
и винчестер, и прицел самый модный!
Будут лучшие профессионалы,
и президиум, искьюз ми, почетный."
Я в отеле принял душ, принял допинг,
обмотался пулеметной кишкою
и, напялив отутюженный смокинг,
сел в президиум, как вобла спокойный,
и сказал им речь в убийственном стиле,
пальцы к небу воздымая, как фраер:
"Папа Киллер у меня. мама Киллер,
и племянник по фамилии Фаер!
Да у нас сейчас такие нагрузки!
Это раньше были "сиськи-масиськи"!..
Так-растак, - им объясняю по-русски,-
фак-ю-фак," - перевожу по-английски.
И дрожали от кошмара убийцы,
председатель заорал: "Всем на нары!..",
суицидом занялись колумбийцы,
сицилийцы проглотили сигары.
Завтра сяду я в какой-нибудь Боинг,
не куда-нибудь уеду, а в Тулу,
поселюсь под псевдонимом Героин:
говорят, у них конгресс в Гонолулу.
1996 г.
13 ЛЕТ СПУСТЯ ИЛИ РАССКАЗ АБРАМА СОЛОМОНОВИЧА КИЛЛЕРА О ЕГО РАБОТЕ В МЭРИИ МОСКВЫ
Тут меня вызывают из Мэрии,
Говорят обалдевшему мне:
«Мы к тебе испытали доверие,
Ты чудовищно нужен стране!
У тебя, как угроза, фамилия,
Как кошмар - убивающий взгляд!..» -
«Ша, ребята! Я против насилия!..» -
«Все тут - нежные», - мне говорят.
Забирают легонько под рученьки,
Увлекают меня в кабинет…
Там стоят элегантные стульчики,
И нацлидера скромный портрет –
Намекает: «Ножей не вытаскивай,
Челобитных не суй под ребро!..
Будь, Абраша, с людями поласковей,
И неси для народа добро…».
Приказал я себе успокоиться,
Принял быстренько «Волокардин»…
Вдруг, шатаясь как пьяная школьница,
Забегает ко мне гражданин,
И, включив банкоматную функцию,
Мне купюры швыряет под нос!..
Я кричу: «Ненавижу коррупцию,
И тебя посадить – не вопрос!..».
Унесли бедолагу на улицу.
А портрет, как рычащая вошь,
На меня, как на изверга, хмурится:
«Что ж ты, сволочь, бабло не берешь?
Демпингуешь, как сытая гадина,
Разорался, как вещий урод!..
Тут без нас уже столько украдено!
Столько вынес любимый народ!..».
Отобедав, вернулся я в Мэрию,
От столицы ключами звеня…
А меня там встречают как Берию,
Как Годзиллу встречают меня:
«Мы тут меры предприняли встречные.
Ты уволен… При чем тут – еврей?..
Все мы – люди, и тоже – не вечные,
И не терпим подобных зверей!..».
2009 г.
ЛИТЕРАТУРНАЯ СПИРИТИЧЕСКАЯ
Мы все блюдем и чтим литературу,
без всяческих насилий и порнух.
Пора спасать российскую культуру,
пора вернуть ее духовный дух.
Бывало, съешь вина
с душою Пришвина,
Пастернаку, Есенину нальешь,
нальешь Ушинскому,
нальешь Белинскому, -
ведь он попишет, если не нальешь.
Я им внимаю грустно, молчаливо,
я наливаю Пушкину вина.
Есть в Пушкине ямбическая сила,
и в Маяковском тоже дохрена.
Есть от чахоточки
сто граммов водочки,
и Чехов словно бы не умирал,
насыплю горькую
Максимке Горькому,
чтоб "Мать" свою скорей переписал!
Мне жаль Муму, Герасима - ни капли:
молчать молчи, но фауну не трожь!..
Но всюду - вилы, и повсюду - грабли:
живешь - не хочешь, хочешь - не живешь.
Как много мерзкого
у Достоевского:
он в вист меня обчистил до гроша,
и снова завтра лакать:
придут позавтракать
и труп живой, и мертвая душа!
1997
РУССКАЯ БАННО-ПРАЧЕЧНАЯ
Грязен телом, но стерилен душой,
кипятком вооружившись и мылом,
я помылся бы в своей душевой
и уснул бы со своим крокодилом,
только счастье ускользает из рук,
и сосед орет, как пьяному другу:
мол, "поехали со мной на досуг,
подыхаю, - говорит, - без досугу!.."
Из канистры льет на пальму коньяк,
в ризеншнауцера швыряет дензнаки;
а как сели мы к нему в Кадиллак -
так и жил бы у него в Кадиллаке.
У него ж - ЗАООО ЛТД,
он же доллар жрет и еврами ходит!
У меня же - геморрой, и т.д. -
что выходит, говорят, то выходит...
В Сандунах встречает чистый швейцар,
всемогущий и седой, как Хоттабыч:
мол, "извольте, - грит, - пройтить в будуар,
будут девочки с креветками на ночь..."
А сосед рыдает, как инвалид:
"Чем ты хуже, хоть живешь по законам?
Нас сам черт раздетых не отличит,
разве что по кобуре с телефоном...
У меня ж здоровье - полный завал,
я у киллера под номером первым,
я же памперсы три дня не сымал! -
Это нервы, старичок, это нервы..."
И, шампанским наполняя бассейн,
он вопил. как пацифист-трудоголик:
"У меня же денег нет на портвейн -
то на джин уходит все, то на тоник!.."
Он то в тазике купался моржом,
то "Титаником" топился в бассейне,
а с утра сказал: "Поедем, дружок,
на охоту в зоопарк в воскресенье!.."
1997 г.
ПРО ВРАЧА И ЭКСТРАСЕНСА
Мне врач сказал уверенно,
ощупав мой живот:
"А знаешь, ты беременный,
уже четвертый год.
Тебе нужно лечение,
тебе дороже жизнь?
Ложись на сохранение,
немедленно ложись!"
Мне стало хреноватенько,
но выпалил язык:
"Ты что, свихнулся, дяденька?
Ведь я же, блин, - мужик!
Ведь я же только с бабами!
Ведь я ж - не "голубой"!"
А он помацал лапами:
"Все вижу, не слепой..."
Дано пойти мне в мамочки,
дано пойти в отцы,
недаром к полубаночке
хотелось огурцы,
к несчастью или кстати ли
не мучает понос -
к какой пойти мне матери? -
вот каверзный вопрос.
А врач с мурлом покойника
словами бьет под дых:
"Родишь себе спокойненько,
не хуже остальных!"
Да я ж его не выношу,
что ты ни говори!
Все с потрохами выброшу,
что у меня внутри!
Я убежал, судьбу кляня,
возненавидев секс,
но тут случился вовремя
заезжий экстрасенс,
и я решил: "Чего сидишь?
Беги к нему стремглав!
Он те устроит выкидыш,
руками помахав!.."
Пришел к нему, покаялся:
такая, мол, фигня...
А он как сыч уставился
на бледного меня.
Внутри меня упало все
без мата и без слов -
"Тебе, - мол, - жить осталося
не больше трех часов.
Лицо твое как масочка,
под зенками мешки,
в тебе открылась язвочка
и нет прямой кишки,
врач не поможет каплями -
рассыплется скелет!
Я ж помахаю граблями,
и проживешь сто лет..."
Маши, чтоб мне не кончиться,
маши, едрена мать!
Мне жить ужасно хочется,
мне хочется рожать,
мне хочется воспитывать,
скорее бросить пить,
кого-то к черту выкинуть
или усыновить!
И он взмахнул ручищами,
и я лишился сил,
блевал вчерашней пищею,
но так и не родил,
за мною черти бегали,
поймали, а потом
избили, гады, кеглями,
и сдали в "желтый дом".
Дурдомцы и дурдомовки
вокруг - такой кошмар!
В ондатровой буденновке
нас лупит санитар,
палаты хоть и белые,
но в пятнах от мочи!..
Вот что со мною сделали
проклятые врачи!
1993
ВОСПОМИНАНИЕ СТАРОГО БОЛЬШЕВИКА ПОРУЧИКА РЖЕВСКОГО О ВЗЯТИИ ЗИМНЕГО ДВОРЦА
Жизнь прекрасна в Петрограде,
если ты на винном складе:
пей Петровскую хмельную да Анжуйское глотай.
Все случилось проще прозы:
злые трезвые матросы
затащили в винный погреб экстремистку Коллонтай.
И с желанием нажраться
ей намылили бока,
и заставили отдаться
мне за ящик коньяка:
мол, "не то поставим к стенке
и снесем до кирпича.
Не поплачешься Дыбенке -
он, гад, пьет у Ильича!"
Экстремистка с жопой узкой
не чета Надежде Крупской:
та напоминает в профиль пресловутый броневик;
ну, а эта как кирнула -
речь могучую толкнула,
и во мне проснулась совесть пролетарская на миг.
И, под "Гибелью Помпеи"
поблевав на половик,
я признался, стервенея,
что я - тоже большевик!
Мы в Разливе пили с Вовой
пиво до потери сил:
я тогда очки Свердлову
в два кармана положил!
Я за этим разговором
дал толчок к идейным спорам:
"Спорим на бидон с портвейном - без особого труда
я с аврорского орудья
попаду "Венере" в груди,
или рембрандтовской бабе попаду кое-куда!.."
Мы пропели дружно "Мурку",
как положено бичам:
"Отомстим за брата Шурку
буржуазным палачам!
Отомстим за нашу веру,
полузлясь-полушутя,
за раздетую Венеру
и за голые грудя!.."
В непотребно глупом горе
мы очнулись на "авроре",
осмотрелись - тьма густая, будто черт нассал в глаза;
пьяный боцман. сатанея,
мне орет: "Стреляй скорее!
Есть снаряд, прицел "сто двадцать", но не более раза!.."
Грянул выстрел, сразу слезы
прокатились по лицу,
а они гуськом, стервозы,
устремились ко дворцу,
и на царской на фатере,
трахнув женский батальон,
с тылу подошли к Венере,
как стоглавый Аполлон.
И они вопили вместе:
"У Венеры все на месте!",
и с победоносным криком дружно выстроились в ряд...
Только вот какое чудо:
боцман, ленинский Иуда,
дал мне революционный подлый холостой снаряд!
В помещении питейном
я очнулся: вот те на!
Хрену вам, а не портвейну,
большевистская шпана!..
Ну, а в Смольном, рядом где-то
Вовка кепкою махал,
издавал свои декреты...
Ну, про это ты слыхал...
1989 г.
* * *
Какая ночь! Смотри, какая ночь!
Даешь нетленку с подлинным размахом!
Какая ночь, когда соседа дочь
на фортепьяне трахается с Бахом!..
Какая ночь, когда - седьмой бокал,
когда уста прикладывал к микстуре,
когда она херачит свой хорал,
стучит зубами по клавиатуре.
Какой закат! Ты глянь, какой закат!
Такой - вообще описывай не глядя.
Но на закат накладывает мат
какой-то очень честных правил дядя.
Но я вгрызаюсь в тыщи тонн руды,
но я опять торчу на "Беломоре",
в моей тарелке девять грамм еды,
а в кружке - ядом пахнущий цикорий.
А за окном все громче "твою мать",
а за стеною - страсти по Иуде,
а наверху скрипит диван-кровать:
там, значит, тоже скоро кто-то будет?!..
И зазвенел хорал наоборот
ханыгой на расстроенной гитаре...
Какой восход! Смотри, какой восход
рассыпался на чистом тротуаре...
1991 г.
ПРО МУНЬЯКА
Встретил девочку муньяк,
"Вот ведь, - думает, - ништяк:
ща использую удачу,
отхерачу, отмуньячу,
чтобы знала - муньяк не дурак!"
А девица - ого-го:
пьет с портвейном молоко;
сексабомба и верзила
двух муньяков замочила,
и стреляла навскидку легко!
Острым хуком кулака
расчленила муньяка,
и задумчивый, и строгий
он лежал членистоногий,
эротично раскинув рога.
Мимо мент идет, и – глядь! –
Что лежит, то надо взять!
Без сумления и спешки
Взял муньяка за яешки
И отправил тудыть, где сядять.
1997 г.
У НАС В СЕКС-ШОПЕ...
У нас в секс-шопе вопреки Европе
функциональный выбор не богат:
есть портупея, что на дяде Степе,
намордники на перед и на зад.
Привыкшие к свободе поколенья
не паспорт извлекают из штанин,
а истязают до самозабвенья
мужчины женщин, и порой - мужчин.
Любому, независимо от касты,
предложим мы товар за полцены.
Приятные на ощупь педерасты -
и те отныне раскрепощены.
У нас вы без труда приобретете
на чресла кепку и на член очки,
кондом слону и надувную тетю,
и даже депутатские значки.
У нас в секс-шопе вопреки рекламе
осталось не охвачено сто тем,
ассортимент - не тот, что в Амстердаме,
но мы его расширим без проблем!
2002 г.
В кабаке валялся Вова…
В кабаке валялся Вова,
Подполковник КГБ:
Ему нынче так хреново –
Признан психом, пункт «3 – б».
И бармен его жалеет,
Бледный негр бросает цент;
Бомж синеет, мент краснеет,
Сожалеет диссидент.
Даже я, узревши драму,
Прокляну такую жизнь:
Отолью ему сто граммов,
«Пей, - скажу, - не захлебнись»…
И душа его польется,
Размышляя о судьбе:
«Неужели так сопьется
Все родное КГБ?!,,»
1989 г.
В ПРОКУРАТУРЕ
В Прокуратуре, господа – не то что в спорте:
В Прокуратуре, господа, не дашь по морде.
Там разбирают разные
Делишки безобразные,
И держат невиновных в дискомфорте.
В Прокуратуре, господа – не то что в бане:
Там все в штанах и с кукишем в кармане,
И держится в готовности
Народный меч законности –
Его еще пока что не украли…
1989 г.
РАЗГОВОР ЗА ОБЛАВУ, ЗА ПРЕДАТЕЛЯ РАБИНОВИЧА И ЗА ТЕТЮ ПЕСЮ
У городе облава,
и вся Одесса-мама
выходит, пряча руки за спиной,
и Рабинович, сука,
продал меня как друга,
недорого: всего за четвертной...
Известно всей Одессе –
спроси у тети Песи, -
что Рабинович - ярый интриган!
Клянусь женой соседа,
что где-то до обеда
его убьет какой-нибудь наган.
И вот я безобразно
стою ракообразно:
приказано стоять, и я стоял,
и на большом серьезе
при каждом при вопросе
с открытою душою отвечал:
"Известно всей Одессе –
спроси у тети Песи! –
что Рабинович есть дегенерат!
чтоб он сто лет не какал,
чтоб вечно ползал раком,
чтоб он так жил - я очень буду рад!.."
А в этот день та сволочь,
дружище Рабинович,
гулял по Арнаутской, словно Крез,
а в коридоре, здеся,
родная тетя Песя
спокойно заряжала свой обрез.
Известно ж всей Одессе, -
спроси у тети Песи! –
что Рабинович - гнусный идиот!..
Пусть я сижу у дяди
при комиссариате,
а он живет - пока еще живет!..
Вот завершился обыск,
мне выписали пропуск,
и даже не сказали "извини",
и долго на лимане
я пьянствовал в шалмане
за здравие спасительной родни.
Известно ж всей Одессе –
спроси у тети Песи –
что Рабинович - нехороший шит...
А, впрочем, ша! - довольно...
Не будем о покойном...
Пусть он, забитый, в ящике лежит...
1991 г.
БРАКОРАЗВОДНЫЙ ПРОЦЕСС В ОДЕССЕ
Абрам:
Присяжные, вы посудите сами...
Да, Сара, я душил тебя трусами...
Признаюсь, это пошло,
но я же не нарочно:
мине попалось в руки, что возможно!
Сара:
Вы слышали, какая срамотища:
Тебя же давят в собственном жилище!
Нет! - ладно, если спьяну,
как дворник тетю Хану -
я бы сказала "все идет по плану"!
Абрам:
Я ж был как мальчик - чтоб она подохла! -
она ж по мне как Пенелопа сохла!
Она вот это тело
Имела, где хотела,
и вот теперь мне пришивает дело!
Сара:
Да перестань сказать - противно слушать!
Тебе осталось в жизни только кушать!
Тебя с тем, что пониже
показывать в Париже,
чтоб разглядели то, что я не вижу!
Абрам:
Ой, Сара, Сара, как тебе не стыдно!
То, что при мне - на Молдаванке видно:
Ни мало и не много
растут четыре рога,
я додушу тебя, побойся Бога!
Сара:
Ты говоришь кошмар перед людями!
Кто кормит вас вот этими грудями?
Ты думаешь, охота?
За два последних года
ты сделал одного, и то - урода!
Абрам:
Не клевещи на мужа, аферистка.
Твоя живая шея очень близко.
Кто там раскинул ноги
с балконом на дороге? -
я все равно узнаю в синагоге!
Сара:
Чудовище, нашел причину смеха:
балконом бить живого человека!
Спилил часы ручные,
две челюсти стальные,
верни, дурак, - они же золотые!..
Абрам:
Ой, Сара, что ж ты сразу не сказала?
Я ж чуть не умер в середине зала!..
Ты видишь, я весь мокрый?! -
с тобою жить, как с коброй, -
идем скорей домой, пока я добрый!..
1992 г.
ПРОГРАММА «ВРЕМЯ»
В эфире, господа, программа «Время».
Нам, господа, - практически ништяк.
Мы – спозаранку вымершее племя,
Всосавшее от матери коньяк.
С утра борясь за матушку-Россию,
Охотно потребляем «Беломор»,
Мы в ящике берем анестезию,
И возвращаем выстрелом в упор.
Мы с детства воровали понемногу,
И клали на закон, как в волчью пасть,
Молились на казенную дорогу:
В России жить, - и как же не украсть?..
Но борется с коррупцией система,
И каждый, как боксер – непримирим!..
За нами – депутаты и богема,
И гражданин – и х.., представьте, - с ним.
Для разума доярки надоили
С коров сороказвездочный «Боржом»!..
И нас они поили и поили –
Ищите за кремлевским гаражом…
С алкоголизмом борется природа,
С наркоманией борется страна:
С полудня до заката и восхода –
И президент, и прочая шпана.
У нас – зубодробительные планы:
Потомкам насовать по самый в рот…
От Вашингтона и до Йокогамы
Встает, с колен не поднятый народ!..
Мы - молодое вымерзшее племя,
Вам старец плюнет в рожу, как юнец!..
Что с нами будет – вновь покажет «Время»:
Нам запретили говорить «п…ц»…
2009 г.
http://s59.radikal.ru/i164/0908/18/1d04a992b7c1t.jpg (http://radikal.ru/F/s59.radikal.ru/i164/0908/18/1d04a992b7c1.jpg.html)
концерт в клубе «Шансон» (Москва) 28 февраля 2009 г.
РАССКАЗ АБРАМА СОЛОМОНОВИЧА КИЛЛЕРА О ЕГО ПОЕЗДКЕ НА СЪЕЗД КИЛЛЕРОВ В НЬЮ-ЙОРК
Израильская военщина
известна всему свету!
Как мать говорю, как женщина,
требую их к ответу!..
А. Галич
Из ОВИРа поступил странный вызов.
Говорят, мол "вы такой-то?" - "Так точно".
"Вот вам паспорт, - говорят, - вот вам виза,
понимаем: вам в Нью-Йорк надо срочно."
У меня же там ни брата, ни свата!
Впрочем, можно посмотреть, но не к спеху!
А они мне говорят: "Ехать надо,
ехать надо, - говорят, - надо ехать."
Ну, собрал я чемодан, занял денег,
рассовал их, как цыплят по каорманам,
чтоб запомнили меня, напоследок
выпил воду у соседей из крана.
На таможне на меня наезжают,
спаниелями обнюхав поклажу:
"Уезжаешь?" - говорят. "Уезжаю"
"Все туда же?" - говорят. "Все туда же..."
А в Нью-Йорке - не то цирк, не то триллер:
все мне лыбятся, как будто я Клинтон:
"Плиз ай'м сорри, - говорят, - мистер Киллер,
вас в Роллс-ройсе отвезут в самый Хилтон,
а потом вам принесут причиндалы,
и винчестер, и прицел самый модный!
Будут лучшие профессионалы,
и президиум, искьюз ми, почетный."
Я в отеле принял душ, принял допинг,
обмотался пулеметной кишкою
и, напялив отутюженный смокинг,
сел в президиум, как вобла спокойный,
и сказал им речь в убийственном стиле,
пальцы к небу воздымая, как фраер:
"Папа Киллер у меня. мама Киллер,
и племянник по фамилии Фаер!
Да у нас сейчас такие нагрузки!
Это раньше были "сиськи-масиськи"!..
Так-растак, - им объясняю по-русски,-
фак-ю-фак," - перевожу по-английски.
И дрожали от кошмара убийцы,
председатель заорал: "Всем на нары!..",
суицидом занялись колумбийцы,
сицилийцы проглотили сигары.
Завтра сяду я в какой-нибудь Боинг,
не куда-нибудь уеду, а в Тулу,
поселюсь под псевдонимом Героин:
говорят, у них конгресс в Гонолулу.
1996 г.
13 ЛЕТ СПУСТЯ ИЛИ РАССКАЗ АБРАМА СОЛОМОНОВИЧА КИЛЛЕРА О ЕГО РАБОТЕ В МЭРИИ МОСКВЫ
Тут меня вызывают из Мэрии,
Говорят обалдевшему мне:
«Мы к тебе испытали доверие,
Ты чудовищно нужен стране!
У тебя, как угроза, фамилия,
Как кошмар - убивающий взгляд!..» -
«Ша, ребята! Я против насилия!..» -
«Все тут - нежные», - мне говорят.
Забирают легонько под рученьки,
Увлекают меня в кабинет…
Там стоят элегантные стульчики,
И нацлидера скромный портрет –
Намекает: «Ножей не вытаскивай,
Челобитных не суй под ребро!..
Будь, Абраша, с людями поласковей,
И неси для народа добро…».
Приказал я себе успокоиться,
Принял быстренько «Волокардин»…
Вдруг, шатаясь как пьяная школьница,
Забегает ко мне гражданин,
И, включив банкоматную функцию,
Мне купюры швыряет под нос!..
Я кричу: «Ненавижу коррупцию,
И тебя посадить – не вопрос!..».
Унесли бедолагу на улицу.
А портрет, как рычащая вошь,
На меня, как на изверга, хмурится:
«Что ж ты, сволочь, бабло не берешь?
Демпингуешь, как сытая гадина,
Разорался, как вещий урод!..
Тут без нас уже столько украдено!
Столько вынес любимый народ!..».
Отобедав, вернулся я в Мэрию,
От столицы ключами звеня…
А меня там встречают как Берию,
Как Годзиллу встречают меня:
«Мы тут меры предприняли встречные.
Ты уволен… При чем тут – еврей?..
Все мы – люди, и тоже – не вечные,
И не терпим подобных зверей!..».
2009 г.
ЛИТЕРАТУРНАЯ СПИРИТИЧЕСКАЯ
Мы все блюдем и чтим литературу,
без всяческих насилий и порнух.
Пора спасать российскую культуру,
пора вернуть ее духовный дух.
Бывало, съешь вина
с душою Пришвина,
Пастернаку, Есенину нальешь,
нальешь Ушинскому,
нальешь Белинскому, -
ведь он попишет, если не нальешь.
Я им внимаю грустно, молчаливо,
я наливаю Пушкину вина.
Есть в Пушкине ямбическая сила,
и в Маяковском тоже дохрена.
Есть от чахоточки
сто граммов водочки,
и Чехов словно бы не умирал,
насыплю горькую
Максимке Горькому,
чтоб "Мать" свою скорей переписал!
Мне жаль Муму, Герасима - ни капли:
молчать молчи, но фауну не трожь!..
Но всюду - вилы, и повсюду - грабли:
живешь - не хочешь, хочешь - не живешь.
Как много мерзкого
у Достоевского:
он в вист меня обчистил до гроша,
и снова завтра лакать:
придут позавтракать
и труп живой, и мертвая душа!
1997
РУССКАЯ БАННО-ПРАЧЕЧНАЯ
Грязен телом, но стерилен душой,
кипятком вооружившись и мылом,
я помылся бы в своей душевой
и уснул бы со своим крокодилом,
только счастье ускользает из рук,
и сосед орет, как пьяному другу:
мол, "поехали со мной на досуг,
подыхаю, - говорит, - без досугу!.."
Из канистры льет на пальму коньяк,
в ризеншнауцера швыряет дензнаки;
а как сели мы к нему в Кадиллак -
так и жил бы у него в Кадиллаке.
У него ж - ЗАООО ЛТД,
он же доллар жрет и еврами ходит!
У меня же - геморрой, и т.д. -
что выходит, говорят, то выходит...
В Сандунах встречает чистый швейцар,
всемогущий и седой, как Хоттабыч:
мол, "извольте, - грит, - пройтить в будуар,
будут девочки с креветками на ночь..."
А сосед рыдает, как инвалид:
"Чем ты хуже, хоть живешь по законам?
Нас сам черт раздетых не отличит,
разве что по кобуре с телефоном...
У меня ж здоровье - полный завал,
я у киллера под номером первым,
я же памперсы три дня не сымал! -
Это нервы, старичок, это нервы..."
И, шампанским наполняя бассейн,
он вопил. как пацифист-трудоголик:
"У меня же денег нет на портвейн -
то на джин уходит все, то на тоник!.."
Он то в тазике купался моржом,
то "Титаником" топился в бассейне,
а с утра сказал: "Поедем, дружок,
на охоту в зоопарк в воскресенье!.."
1997 г.
ПРО ВРАЧА И ЭКСТРАСЕНСА
Мне врач сказал уверенно,
ощупав мой живот:
"А знаешь, ты беременный,
уже четвертый год.
Тебе нужно лечение,
тебе дороже жизнь?
Ложись на сохранение,
немедленно ложись!"
Мне стало хреноватенько,
но выпалил язык:
"Ты что, свихнулся, дяденька?
Ведь я же, блин, - мужик!
Ведь я же только с бабами!
Ведь я ж - не "голубой"!"
А он помацал лапами:
"Все вижу, не слепой..."
Дано пойти мне в мамочки,
дано пойти в отцы,
недаром к полубаночке
хотелось огурцы,
к несчастью или кстати ли
не мучает понос -
к какой пойти мне матери? -
вот каверзный вопрос.
А врач с мурлом покойника
словами бьет под дых:
"Родишь себе спокойненько,
не хуже остальных!"
Да я ж его не выношу,
что ты ни говори!
Все с потрохами выброшу,
что у меня внутри!
Я убежал, судьбу кляня,
возненавидев секс,
но тут случился вовремя
заезжий экстрасенс,
и я решил: "Чего сидишь?
Беги к нему стремглав!
Он те устроит выкидыш,
руками помахав!.."
Пришел к нему, покаялся:
такая, мол, фигня...
А он как сыч уставился
на бледного меня.
Внутри меня упало все
без мата и без слов -
"Тебе, - мол, - жить осталося
не больше трех часов.
Лицо твое как масочка,
под зенками мешки,
в тебе открылась язвочка
и нет прямой кишки,
врач не поможет каплями -
рассыплется скелет!
Я ж помахаю граблями,
и проживешь сто лет..."
Маши, чтоб мне не кончиться,
маши, едрена мать!
Мне жить ужасно хочется,
мне хочется рожать,
мне хочется воспитывать,
скорее бросить пить,
кого-то к черту выкинуть
или усыновить!
И он взмахнул ручищами,
и я лишился сил,
блевал вчерашней пищею,
но так и не родил,
за мною черти бегали,
поймали, а потом
избили, гады, кеглями,
и сдали в "желтый дом".
Дурдомцы и дурдомовки
вокруг - такой кошмар!
В ондатровой буденновке
нас лупит санитар,
палаты хоть и белые,
но в пятнах от мочи!..
Вот что со мною сделали
проклятые врачи!
1993
ВОСПОМИНАНИЕ СТАРОГО БОЛЬШЕВИКА ПОРУЧИКА РЖЕВСКОГО О ВЗЯТИИ ЗИМНЕГО ДВОРЦА
Жизнь прекрасна в Петрограде,
если ты на винном складе:
пей Петровскую хмельную да Анжуйское глотай.
Все случилось проще прозы:
злые трезвые матросы
затащили в винный погреб экстремистку Коллонтай.
И с желанием нажраться
ей намылили бока,
и заставили отдаться
мне за ящик коньяка:
мол, "не то поставим к стенке
и снесем до кирпича.
Не поплачешься Дыбенке -
он, гад, пьет у Ильича!"
Экстремистка с жопой узкой
не чета Надежде Крупской:
та напоминает в профиль пресловутый броневик;
ну, а эта как кирнула -
речь могучую толкнула,
и во мне проснулась совесть пролетарская на миг.
И, под "Гибелью Помпеи"
поблевав на половик,
я признался, стервенея,
что я - тоже большевик!
Мы в Разливе пили с Вовой
пиво до потери сил:
я тогда очки Свердлову
в два кармана положил!
Я за этим разговором
дал толчок к идейным спорам:
"Спорим на бидон с портвейном - без особого труда
я с аврорского орудья
попаду "Венере" в груди,
или рембрандтовской бабе попаду кое-куда!.."
Мы пропели дружно "Мурку",
как положено бичам:
"Отомстим за брата Шурку
буржуазным палачам!
Отомстим за нашу веру,
полузлясь-полушутя,
за раздетую Венеру
и за голые грудя!.."
В непотребно глупом горе
мы очнулись на "авроре",
осмотрелись - тьма густая, будто черт нассал в глаза;
пьяный боцман. сатанея,
мне орет: "Стреляй скорее!
Есть снаряд, прицел "сто двадцать", но не более раза!.."
Грянул выстрел, сразу слезы
прокатились по лицу,
а они гуськом, стервозы,
устремились ко дворцу,
и на царской на фатере,
трахнув женский батальон,
с тылу подошли к Венере,
как стоглавый Аполлон.
И они вопили вместе:
"У Венеры все на месте!",
и с победоносным криком дружно выстроились в ряд...
Только вот какое чудо:
боцман, ленинский Иуда,
дал мне революционный подлый холостой снаряд!
В помещении питейном
я очнулся: вот те на!
Хрену вам, а не портвейну,
большевистская шпана!..
Ну, а в Смольном, рядом где-то
Вовка кепкою махал,
издавал свои декреты...
Ну, про это ты слыхал...
1989 г.
* * *
Какая ночь! Смотри, какая ночь!
Даешь нетленку с подлинным размахом!
Какая ночь, когда соседа дочь
на фортепьяне трахается с Бахом!..
Какая ночь, когда - седьмой бокал,
когда уста прикладывал к микстуре,
когда она херачит свой хорал,
стучит зубами по клавиатуре.
Какой закат! Ты глянь, какой закат!
Такой - вообще описывай не глядя.
Но на закат накладывает мат
какой-то очень честных правил дядя.
Но я вгрызаюсь в тыщи тонн руды,
но я опять торчу на "Беломоре",
в моей тарелке девять грамм еды,
а в кружке - ядом пахнущий цикорий.
А за окном все громче "твою мать",
а за стеною - страсти по Иуде,
а наверху скрипит диван-кровать:
там, значит, тоже скоро кто-то будет?!..
И зазвенел хорал наоборот
ханыгой на расстроенной гитаре...
Какой восход! Смотри, какой восход
рассыпался на чистом тротуаре...
1991 г.
ПРО МУНЬЯКА
Встретил девочку муньяк,
"Вот ведь, - думает, - ништяк:
ща использую удачу,
отхерачу, отмуньячу,
чтобы знала - муньяк не дурак!"
А девица - ого-го:
пьет с портвейном молоко;
сексабомба и верзила
двух муньяков замочила,
и стреляла навскидку легко!
Острым хуком кулака
расчленила муньяка,
и задумчивый, и строгий
он лежал членистоногий,
эротично раскинув рога.
Мимо мент идет, и – глядь! –
Что лежит, то надо взять!
Без сумления и спешки
Взял муньяка за яешки
И отправил тудыть, где сядять.
1997 г.
У НАС В СЕКС-ШОПЕ...
У нас в секс-шопе вопреки Европе
функциональный выбор не богат:
есть портупея, что на дяде Степе,
намордники на перед и на зад.
Привыкшие к свободе поколенья
не паспорт извлекают из штанин,
а истязают до самозабвенья
мужчины женщин, и порой - мужчин.
Любому, независимо от касты,
предложим мы товар за полцены.
Приятные на ощупь педерасты -
и те отныне раскрепощены.
У нас вы без труда приобретете
на чресла кепку и на член очки,
кондом слону и надувную тетю,
и даже депутатские значки.
У нас в секс-шопе вопреки рекламе
осталось не охвачено сто тем,
ассортимент - не тот, что в Амстердаме,
но мы его расширим без проблем!
2002 г.
В кабаке валялся Вова…
В кабаке валялся Вова,
Подполковник КГБ:
Ему нынче так хреново –
Признан психом, пункт «3 – б».
И бармен его жалеет,
Бледный негр бросает цент;
Бомж синеет, мент краснеет,
Сожалеет диссидент.
Даже я, узревши драму,
Прокляну такую жизнь:
Отолью ему сто граммов,
«Пей, - скажу, - не захлебнись»…
И душа его польется,
Размышляя о судьбе:
«Неужели так сопьется
Все родное КГБ?!,,»
1989 г.
В ПРОКУРАТУРЕ
В Прокуратуре, господа – не то что в спорте:
В Прокуратуре, господа, не дашь по морде.
Там разбирают разные
Делишки безобразные,
И держат невиновных в дискомфорте.
В Прокуратуре, господа – не то что в бане:
Там все в штанах и с кукишем в кармане,
И держится в готовности
Народный меч законности –
Его еще пока что не украли…
1989 г.
РАЗГОВОР ЗА ОБЛАВУ, ЗА ПРЕДАТЕЛЯ РАБИНОВИЧА И ЗА ТЕТЮ ПЕСЮ
У городе облава,
и вся Одесса-мама
выходит, пряча руки за спиной,
и Рабинович, сука,
продал меня как друга,
недорого: всего за четвертной...
Известно всей Одессе –
спроси у тети Песи, -
что Рабинович - ярый интриган!
Клянусь женой соседа,
что где-то до обеда
его убьет какой-нибудь наган.
И вот я безобразно
стою ракообразно:
приказано стоять, и я стоял,
и на большом серьезе
при каждом при вопросе
с открытою душою отвечал:
"Известно всей Одессе –
спроси у тети Песи! –
что Рабинович есть дегенерат!
чтоб он сто лет не какал,
чтоб вечно ползал раком,
чтоб он так жил - я очень буду рад!.."
А в этот день та сволочь,
дружище Рабинович,
гулял по Арнаутской, словно Крез,
а в коридоре, здеся,
родная тетя Песя
спокойно заряжала свой обрез.
Известно ж всей Одессе, -
спроси у тети Песи! –
что Рабинович - гнусный идиот!..
Пусть я сижу у дяди
при комиссариате,
а он живет - пока еще живет!..
Вот завершился обыск,
мне выписали пропуск,
и даже не сказали "извини",
и долго на лимане
я пьянствовал в шалмане
за здравие спасительной родни.
Известно ж всей Одессе –
спроси у тети Песи –
что Рабинович - нехороший шит...
А, впрочем, ша! - довольно...
Не будем о покойном...
Пусть он, забитый, в ящике лежит...
1991 г.
БРАКОРАЗВОДНЫЙ ПРОЦЕСС В ОДЕССЕ
Абрам:
Присяжные, вы посудите сами...
Да, Сара, я душил тебя трусами...
Признаюсь, это пошло,
но я же не нарочно:
мине попалось в руки, что возможно!
Сара:
Вы слышали, какая срамотища:
Тебя же давят в собственном жилище!
Нет! - ладно, если спьяну,
как дворник тетю Хану -
я бы сказала "все идет по плану"!
Абрам:
Я ж был как мальчик - чтоб она подохла! -
она ж по мне как Пенелопа сохла!
Она вот это тело
Имела, где хотела,
и вот теперь мне пришивает дело!
Сара:
Да перестань сказать - противно слушать!
Тебе осталось в жизни только кушать!
Тебя с тем, что пониже
показывать в Париже,
чтоб разглядели то, что я не вижу!
Абрам:
Ой, Сара, Сара, как тебе не стыдно!
То, что при мне - на Молдаванке видно:
Ни мало и не много
растут четыре рога,
я додушу тебя, побойся Бога!
Сара:
Ты говоришь кошмар перед людями!
Кто кормит вас вот этими грудями?
Ты думаешь, охота?
За два последних года
ты сделал одного, и то - урода!
Абрам:
Не клевещи на мужа, аферистка.
Твоя живая шея очень близко.
Кто там раскинул ноги
с балконом на дороге? -
я все равно узнаю в синагоге!
Сара:
Чудовище, нашел причину смеха:
балконом бить живого человека!
Спилил часы ручные,
две челюсти стальные,
верни, дурак, - они же золотые!..
Абрам:
Ой, Сара, что ж ты сразу не сказала?
Я ж чуть не умер в середине зала!..
Ты видишь, я весь мокрый?! -
с тобою жить, как с коброй, -
идем скорей домой, пока я добрый!..
1992 г.
ПРОГРАММА «ВРЕМЯ»
В эфире, господа, программа «Время».
Нам, господа, - практически ништяк.
Мы – спозаранку вымершее племя,
Всосавшее от матери коньяк.
С утра борясь за матушку-Россию,
Охотно потребляем «Беломор»,
Мы в ящике берем анестезию,
И возвращаем выстрелом в упор.
Мы с детства воровали понемногу,
И клали на закон, как в волчью пасть,
Молились на казенную дорогу:
В России жить, - и как же не украсть?..
Но борется с коррупцией система,
И каждый, как боксер – непримирим!..
За нами – депутаты и богема,
И гражданин – и х.., представьте, - с ним.
Для разума доярки надоили
С коров сороказвездочный «Боржом»!..
И нас они поили и поили –
Ищите за кремлевским гаражом…
С алкоголизмом борется природа,
С наркоманией борется страна:
С полудня до заката и восхода –
И президент, и прочая шпана.
У нас – зубодробительные планы:
Потомкам насовать по самый в рот…
От Вашингтона и до Йокогамы
Встает, с колен не поднятый народ!..
Мы - молодое вымерзшее племя,
Вам старец плюнет в рожу, как юнец!..
Что с нами будет – вновь покажет «Время»:
Нам запретили говорить «п…ц»…
2009 г.
http://s59.radikal.ru/i164/0908/18/1d04a992b7c1t.jpg (http://radikal.ru/F/s59.radikal.ru/i164/0908/18/1d04a992b7c1.jpg.html)
концерт в клубе «Шансон» (Москва) 28 февраля 2009 г.