Главная Форум Регистрация Поиск Сообщения за день Все разделы прочитаны Календарь Правила форума Наше радио

Вернуться   Музыкальный Огонек > РУССКИЙ ШАНСОН, АВТОРСКАЯ, ВОЕННАЯ ПЕСНЯ > Русский шансон > О жизни и творчестве исполнителей > Стенограммы всех записей А. Северного и тексты песен


Улыбнитесь
Приятель рассказывал как, перечитывая давеча "Войну и мир", и, наткнувшись на фразу "Пьер Безухов распечатал письмо", минут пять пытался понять: каким образом ему это удалось и где он нашел принтер.

Ответ
 
Опции темы
Старый 16.02.2009, 16:14   #1
ailari
 
Аватар для ailari
 
Группа: Участники
Регистрация: 05.05.2006
Последний визит: 05.11.2022
Сообщений: 76
Поблагодарил(а): 115
Поблагодарили: 84

36. Репетиция. С Владиславом Коцишевским.

36. Репетиция.
С Владиславом Коцишевским.

Лето 1978 год, г. Одесса.

(2:44)Много песен поют про Джульетту,
Про Ромео болтает эфир.
Вы поверьте, что песенку эту,
Я не выдумал, я не Шекспир.

Это было на солнечном юге,
Там, где в море бушует прибой.
Там, где нету ни снега, ни вьюги,
Там, где пальмы, и солнце, и зной.

Жили двое в курортном местечке,
По пятнадцать минуло им лет.
И напрасно болтали соседки,
Что любви в этом возрасте нет.

Был мальчишка и сильный, и смелый,
И девчонка стройна, как лоза.
Их любовь очень рано созрела,
Нежным чувством светили глаза.

Ну, а третьим у них было море,
Они вместе встречали рассвет.
Забывали там беды и горе,
И мечталось о том, чего нет.

И однажды заплыв к горизонту,
Наслаждаясь лишь тем, что одни.
В тишине и прозрачной, и звонкой,
Не заметили судно они.

Детский крик лишь услышали чайки,
Да старик, что рыбачил вдали.
В этом крике и боль и отчаяние,
Они в бездну с собой унесли.
В этом крике и боль и отчаяние,
Они в бездну с собой унесли.

Море синево-розовым стало,
Чайки плакали горько навзрыд.
Только судно вдали исчезало,
Капитан позабыл слово стыд.

Много песен поют про Джульетту,
Про Ромео болтает эфир.
Я клянусь Вам историю эту,
Я не выдумал, я не Шекспир.
Я клянусь Вам историю эту,
Я не выдумал, я не Шекспир.

(2:04)(В. К. поет).
Мы с тобою вдвоем, нас не видит никто,
Здесь в аллеях затихшего сада.
Дай мне губки твои, в поцелуе замри,
А ты шепчешь: - Не надо! Не надо!
Дай мне губки свои, в поцелуе замри,
А ты шепчешь: - Не надо! Не надо!

Где-то слышится трель соловья,
В ней и муки любви и отрада.
Я целую тебя, говорю: - Ты моя!
А ты шепчешь: - Не надо! Не надо!
Я целую тебя, говорю: - Ты моя!
А ты шепчешь: - Не надо! Не надо!

Вот и утро идет, сумрак ночи гоня,
Ветер лёгкою веет прохладой.
Я хочу уходить, а ты держишь меня,
И всё шепчешь: - Не надо! Не надо!
Я хочу уходить, а ты держишь меня,
И всё шепчешь: - Не надо! Не надо!

(3:28)Сад осенний, сад заброшенный, опускается туман,
Шепчет сумрак, гость не прошенный:
- Нет любви, один обман!
Равнодушно отвернулась ты… (Пауза).
(А. С.). - А-ха!
(В. К. подхватывает). -
Ты позабыла про меня, а-а.
(Вместе). -Кружат, кружат желтые листы, в сером цвете дня,
Равнодушно отвернулась ты, позабыла про меня, а-а.
Кружат, кружат желтые листы, в сером цвете дня.
(В. К.). - Здесь тоже немножко не правильно.
(А. С.). -
Знаю, знаю, что не встретимся, мы с тобою никогда.
Знаю, знаю, не увидимся, но пройдут ещё года.
(В. К.). - Не правильно, Аркаша, слушай сюда…
(А. С.). -
Пролетят, как вешние мечты, нашей юности года, а-а.
(Вместе). -И с тобою мы не встретимся, никогда.
(А. С.). -Знаю, знаю, не увидимся, не пройдут ещё года.
Проле… и с тобою мы не встретимся, никогда.

Сад осенний, сад заброшенный, опускается туман.
Шепчет сумрак, гость не прошенный:
- Нет любви, один обман!
Равнодушно отвернулась ты, позабыла про меня, а-а.
Кружат, кружат желтые листы, в сером цвете дня.
Равнодушно отвернулась ты, позабыла про меня, а-а.
Кружат, кружат желтые листы, в сером цвете дня.
Знаю, знаю, что не встретимся, мы с тобою никогда.
Знаю, знаю, не увидимся, но пройдут ещё года.
Пролетят, как вешние мечты, нашей юности года, а-а.
И с тобою мы не встретимся, никогда.
Пролетят, как вешние мечты, нашей юности года, а-а.
И с тобою мы не встретимся, никогда.

(2:56)(В. К. поет).
Листья, опавшие с кленов, поблекшие листья,
Землю укрыли они в свой осенний наряд.
А я улетаю в те годы далёкие мыслями,
И предо мною стоит твой задумчивый взгляд.
А я улетаю в те годы далёкие мыслями,
И предо мною стоит твой задумчивый взгляд.

Я не ищу для тебя в этих мыслях забвения,
Знаю, что в жизни с тобой мне не встретится вновь.
И только в этих словах нахожу утешение,
Что помню тебя, и ту нежную нашу любовь.
И только в этих словах нахожу утешение,
Помню тебя, и ту нежную нашу любовь.

Годы не могут стереть моей памяти, милая,
Те наши встречи в Летнем Саду над Невой.
А по ночам ты приходишь во сне, моя милая,
Шепчешь мне ласки, целуешь, мой друг дорогой.
А по ночам ты приходишь во сне, моя милая,
Шепчешь мне ласки, целуешь, мой друг дорогой.

Дни улетают, как листья, опавшие с кленов,
Годы проходят и мне не вернуть их назад.
Ах, как мне хочется видеть тебя, моя милая,
Ну, подскажи, хоть во сне, как тебя отыскать?
Ах, как мне хочется видеть тебя, моя милая,
Ну, подскажи, хоть во сне, как тебя разыскать?

(2:14)Давно прошло то время, когда с лихих коней,
Из-под руки смотрели, глаза богатырей.
Теперь вокруг машины, во всём другой обряд,
По трое в магазине они теперь стоят.

Эх, Муромец Илюша, Попович Алексей,
Теперь бы Вам послушать вон тех богатырей!
Почесывая темя, с мольбой они глядят,
Когда ж наступит время спиртное отпускать.

Но, вот, пробило десять, и дрогнули ряды,
Как будто целый месяц не пившие воды.
Эх, Муромец Илюша, Попович Алексей,
Спасите наши души от тех богатырей!

С бутылкой и стаканом, как латами звенят,
Идут на поле брани по три богатыря.
Ближайшие подъезды от тех богатырей,
Ушли чистить… У-уже не чистят боле, отчасти что скорей.
(В. К.). - Уже не чисто поле, а…
(А. С.). - Уже не чисто поле, а черте, что, скорей! А, что это здесь вот?
(В. К.). - Скорей! Ну, конец куплета это, вот.
(А. С.). - Точно?
(В. К.). - Да!


Ах, Муромец Илюша, Попович Алексей,
Спасите наши души от тех богатырей!
Дрожат от матерщины, все подступы громят,
Зато все магазины за… досрочно сдали план.

А рядом заседает домовый комитет,
Он павших побеждает, так ясно страшный вред.
Эх, Муромец Илюша, Попович Алексей,
Теперь бы Вам послушать вон тех богатырей!

Пока куплю петровицу, а магазин рубли,
Они же все пропойцы, они богатыри.
И снова утром ранним без шлемов и коней,
Идут на поле брани полки богатырей.

Эх, Муромец Илюша, Попович Алексей,
Спасите наши души от тех богатырей!
Эх, Муромец Илюша, Попович Алексей,
Спасите наши души от тех богатырей!

(4:08)(В. К. поет).
Ты помнишь ту весну, она пришла внезапно,
Я не люблю считать, не складывать года.
Пусть всё давно прошло, но я хочу обратно,
Остаться в ней с тобой, на долго, навсегда.
Пусть всё давно прошло, но я хочу обратно,
Остаться в ней с тобой, на долго, навсегда.

Как было просто всё, до мелочей не сложно,
Ловить глаза в глаза, и за двоих мечтать.
Не помню, как пришла, подкралась осторожно,
Разлука в гости к нам, и стала в дверь стучать.
Не помню, как пришла, подкралась осторожно,
Разлука в гости к нам, и стала в дверь стучать.

Мне не больней теперь, и также будет завтра,
А самый серый день не обернётся вспять.
Быть может не совсем она пришла внезапно,
А мы её с тобой не стали провожать.
Быть может не совсем она пришла внезапно,
А мы её с тобой не стали провожать.

Ты помнишь ту весну, она пришла внезапно,
Я не люблю считать, не складывать года.
Пусть всё давно прошло, но я хочу обратно,
Остаться в ней с тобой, на долго, навсегда.
Пусть всё давно прошло, но я хочу обратно,
Остаться в ней с тобой, на долго, навсегда.

(1:52)Я пришел в ваш клуб на карнавал,
На карнавале здесь тебя я увидел внезапно.
Всё здесь ярким светом залито,
И в вальсе по залу так плавно танцуют пары.

Пусть в карнавальную ночь тоска уходит прочь,
Я в этот вечер буду счастлив лишь с тобою.
Я узнал тебя среди людей,
И маской своей красоты от меня ты не скроешь.
Я одной любуюсь лишь тобой,
Тобою, ты радость моя, и любовь, лишь тобою.

И карнавальная ночь нам радость и счастье дарит,
И в эту ночь сплелись и песни, смех, и танцы.
Ты в этот вечер так мила собой,
Моя дорогая, не будь так строга ты со мною.
Что одной любуюсь лишь тобой,
Тобою, ты радость моя, и любовь, лишь тобою.

(3:08)(В. К. поет).
Где-то за Курильскою грядой,
Там, где волны спорят на просторе.
Повстречал моряк на берегу,
Девушку в красочном уборе.
Повстречал моряк на берегу,
Девушку в красочном уборе.

Ничего моряк не знал о ней,
Вел шаланды в море он, тоскуя.
Никогда ещё морской причал,
Не видал красавицу такую.
Никогда ещё морской причал,
Не видал красавицу такую.

А, когда вернулся он домой,
Снова повстречал он ту девчонку.
Подошёл, робея, тихо к ней:
- Слушай, - говорит ей потихоньку, -
Подошёл, робея, тихо к ней:
- Слушай, - говорит ей потихоньку, -

Будь моей красавицей-женой!
Здесь шаланда в море, счастье с нами.
Будь моей русалкой дорогой!
Я тебя искал, искал годами!
Будь моей русалкой дорогой!
Я тебя искал, искал годами!

Подняла красавица глаза,
По его лицу, ведя рукою.
Но моряк не думал, не гадал -
Девушка была совсем слепою.
Но моряк не думал, не гадал -
Девушка была совсем слепою.

Подняла красавица глаза,
Отражались в них моря и скалы.
И тогда моряк ей прошептал:
- Ты прости, но я ведь честный парень.
И тогда моряк ей прошептал:
- Ты прости, но я ведь честный парень.

Где-то за Курильскою грядой,
Увидал картину я такую:
Шёл старик, угрюмый и седой,
За собой подругу вёл слепую.
Шёл старик, угрюмый и седой,
За собой подругу вёл слепую.

(2:34)Она была девочка Надя,

А он был путеец-студент.
И часто, на Наденьку глядя,
Он ей говорил комплимент:

- Ах, какие у Вас локоточки!
Ах, какой у Вас пламенный стан!
С фуражки своей молоточки,
За Ваш поцелуй я отдам.
- Ах, какие у Вас локоточки!
Ах, какой у Вас пламенный стан!
С фуражки своей молоточки,
За Ваш поцелуй я отдам.

И часто в Елагином парке
Гуляли они, как в раю.
Он Наденьке делал подарки,
Не глядя на бедность свою.

Но Наде большую тревогу,
Внушал его быстрый отъезд.
Железную строить дорогу,
Он ехал в Уржумский уезд.

В далёком трактире Симбирском,
С подрядчиком он закутил.
Под звоны гитары забылся,
С цыганкой любовь закрутил.

Летели, шурша, сторублёвки,
Как рой легкомысленных пчёл.
Но как-то под вечер в «Биржовке»,
Раздел происшествий прочёл:

«Вчера Полякова Надежда,
Спрыгнула с Тучкова моста.
Ее голубая одежда,
Осталась на ветках куста».

И с криком рванулся путеец,
И ровно четыре часа.
В трактире рыдал, как младенец,
И рвал на себе волоса.

И бросился в волжские волны,
Путеец и бывший студент.
И были отчаянья полны,
Слова его в этот момент:

- Ах, какие у Вас локоточки!
Ах, какой у Вас пламенный стан!
С фуражки своей молоточки,
За Ваш поцелуй я отдам.
С фуражки своей молоточки,
За Ваш поцелуй я отдам.

(2:41)Решили два еврея похитить самолет,
Чтобы таки имели надёжный перелёт.
Продумали до тонкости возможные ходы,
И для конспиративности набрали в рот воды.

Купили в «Детском мире» двуствольный пистолет,
Две бомбы зарядили и спрятали в жилет.
Сварили по цыплёнку, махнули два по сто,
И мирно сели в лайнер «Москва-Владивосток».

Полетим, полетим, полетим,
Наконец-то мы вскоре к своим.
Ты да я, как один херувим,
Полетим, полетим, полетим.

На высоте семь тысяч, когда алел рассвет,
Воздушные пираты проникли в туалет.
Отправив трижды надобность и затянув бандаж,
Решительно и смело пошли на абордаж.

Открыв кабину лётчиков и крикнув вне себя:
- Меняйте курс немедленно в еврейские края!
Один при этом стрельнул, другой, что было сил,
Со страху вместо бомбы цыплёнком погрозил.

Полетим, полетим, полетим,
Наконец-то мы вскоре к своим.
Ты да я, как один херувим,
Полетим, полетим, полетим.

Но лётчик был не трусом, он руки им скрутил,
И во Владивостоке свой лайнер посадил.
Двум очень штатским лицам на трапе он сказал:
- Хотели два еврея перемахнуть в Израиль.

Тут Моня возмутился, он был уже не пьян:
- Пардон, какой Израиль, когда Биробиджан?
Мы ж ясно вам сказали: в еврейский края,
Зачем же уже делать и тут нам дурака?

Полетим, полетим, полетим,
Наконец-то мы вскоре к своим.
Ты да я, как один херувим,
Полетим, полетим, полетим.

Пока там выясняли, кто прав, кто виноват,
Воздушные пираты под стражею сидят.
Сидят и обсуждают: и где кто маху дал,
И как же получился такой большой скандал?

Но вот наказан лётчик Никита Кулиджан,
За то, что за Израилем забыл Биробиджан.
А бедные евреи опять верны себе,
Всё ту же песню звонкую поют на Колыме:

Полетим, полетим, полетим,
Очень скоро теперь мы к своим.
Ты да я, как один херувим,
Полетим, полетим, полетим.

(2:52)(В. К. поет).
Я по первому снегу бреду,
В сердце ландышей вспыхнувших сил.
Вечер синею свечкой звезду,
Над дорогой моей засветил.
Вечер синею свечкой звезду,
Над дорогой моей засветил.

Я не знаю, то свет, или мрак,
В роще ветер поёт и петух.
Может вместо зимы на полях,
Это лебеди сели на луг.
Может вместо зимы на полях,
Это лебеди сели на луг.

Хороша ты белая гладь,
Греет кровь мою легкий мороз.
Так и хочется к сердцу прижать,
Обнаженные груди берез.
Так и хочется к сердцу прижать,
Обнаженные груди берез.

А лесная дремучая муть,
А веселье заснеженных нив.
Так и хочется руки сомкнуть,
Над древесными бёдрами ив.
Так и хочется руки сомкнуть,
Над древесными бёдрами ив.

(3:04)(В. К. поет).
Крепок и плечистый, жизнью не холённый,
На поляне чистой, дуб стоял зелёный.
Рядом с дубом встала стройная берёза,
Листья распускала, словно милой косы.
Рядом с дубом встала стройная берёза,
Листья распускала, словно милой косы.

Стужей ли зимою, или жарким летом,
Прикрывал собою дуб берёзу эту.
Пролетели годы, силой подточился,
И под час невзгоды, наземь повалился.
Пролетели годы, силой подточился,
И под час невзгоды, наземь повалился.

Говорят, что вскоре и берёза пала,
Одиноко в горе, знать не устояла.
Так и жизнь мирская, нет, не вечны розы,
Дуба, провожая, вслед идут берёзы.
Так и жизнь мирская, нет, не вечны розы,
Дуба, провожая, вслед идут берёзы.

(3:30)Скоро нашей любви наступает конец,
С бесконечной тоской вьётся серая пряжа.
Что мне делать с собой, и с тобой, наконец,
Где тебя отыскать, дорогая пропажа?
Что мне делать с собой, и с тобой, наконец,
Где тебя отыскать, дорогая пропажа?

Скоро станешь, и ты, чей-то верной женой,
Станут мысли спокойнее, и волосы глаже.
И от нашей горячей любви золотой,
Не останется в памяти адреса даже.
И от нашей горячей любви золотой,
Не останется в памяти адреса даже.

И, когда-нибудь, ты, совершенно одна,
Будет сумерки в чистом и прибранном доме.
Подойдёшь к телефону, суеверно бледна,
Наберёшь затерявшийся в памяти номер.
Подойдёшь к телефону, суеверно бледна,
Наберёшь затерявшийся в памяти номер.

И ответит тебе, голос чей-то чужой:
- Он уехал давно, нет и адреса даже.
Ты ведь горько заплачешь, друг единственный мой,
Где тебя отыскать, дорогая пропажа?
Ты ведь горько заплачешь, друг единственный мой,
Где тебя отыскать, дорогая пропажа?

Будут годы лететь, как в степи поезда,
Будут серые дни, друг на друга похожи.
Без любви можно тоже прожить иногда,
Если сердце молчит, и его не тревожить.
Без любви можно тоже прожить иногда,
Если сердце молчит, и его не тревожить.

(2:25)Купите фиалки, вот, фиалки лесные!
Скромны и не ярки, они словно живые.
В магазине большом Вам видны за стеклом,
Гроздья белой сирени.
Но фиалки без слов, говорят про любовь,
Это всем нам понятно.

Купите фиалки, вот, букетик лиловый!
Весеннюю песню, Вы, послушайте снова.
Под лучами апрель распускает ветви,
И я с полной корзиной цветов.
Я цветы продавала, и Вам напевала,
Про счастье, про жизнь, про любовь.

Купите фиалки, вот, фиалки лесные!
Скромны и не ярки, они словно живые.
Расцветает шафран, незабудка, тюльпан,
По стране необъятной.
Но фиалок простых дорогие цветы,
Никогда не заменят.

Па-ра-ра-ра-ра-ра, та-ра-ра-ра-ра-ра-ра,
Ла-ла-ла-ла-ла-ла, ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла.

В магазине большом Вам видны за стеклом,
Гроздья белой сирени.
Но фиалки без слов, говорят про любовь,
Это всем нам понятно.

Копременто фиоре, соло соло тычино,
Менжорно вин танто, импровизесертимо.

Под лучами апрель распускает ветви,
И я с полной корзиной цветов.
Я цветы продавала, и Вам напевала,
Про счастье, про жизнь, про любовь.
Я цветы продавала, и Вам напевала,
Про счастье, про жизнь, про любовь.

(2:45)(В. К. поет).
Сколько сломанных роз, сколько вычурных поз,
Сколько мук, и проклятий, и слез.
Как печальны слепцы, как банальны концы,
Как мы все в наших чувствах глупцы.

А любовь - это яд, а любовь - это ад,
Где сердца наши вечно горят.
На дни бегут, как уходит весною вода,
Над ним бегут, унося за собой года.

Время лечит людей, и от всех этих дней,
Остаётся тоска одна, и со мною всегда она.
Вот зато разлюбя, сколько лет загубя,
Как потом жалеем себя.

Как нам стыдно за вас, за сердечную боль,
И в какое-то сердце нам нож.
Одному не понять, а другим не понять,
Остаётся застыть и молчать.


(2:24)Говорят, что я родился непоседою,
Что мне счастье песни петь, бродить по свету.
Ну, а Вам скажу я правду, не тая,
Просто так сложилась вдруг судьба моя.

Что я родился я ни в мая и не в июне,
И не февраль, когда мороз и ветры дуют.
А родился я и мне никто не верит,
В день такой смешной, как первое апреля.

Если дождь идёт ни вкось, а напрямик,
Я хожу по лужам словно ученик.
А вокруг глаза насмешливо глядят,
Кто же прав, а кто же врет, кто виноват.

Что родился я ни в мая и не в июне,
И не февраль, когда мороз и ветры дуют.
А родился я и мне никто не верит,
В день такой смешной, как первое апреля.

Эта мысль меня, как червь деревья гложет,
Ну, скажите: - Кто же, кто же мне поможет?
Сбросить с сердца эту тягостную тень,
Почему же я родился в этот день?

А родился я ни в мая и не в июне,
И не февраль, когда мороз и ветры дуют.
А родился я и мне никто не верит,
В день такой смешной, как первое апреля.

Но внезапно мне сегодня мысль пришла,
От меня смеётся вся моя родня.
Только Вы поверить вряд ли захотите,
Виноваты ли во всём мои родители?

Что родился я ни в мая и не в июне,
И не февраль, когда мороз и ветры дуют.
А родился я и мне никто не верит,
В день такой смешной, как первое апреля.
А родился я и мне никто не верит,
В день такой смешной, как первое апреля.

(3:35)Ты нежная и добрая, и злая,
За эту песню, умоляю, не сердись!
Все добродетели собрала ты для рая,
Но и для ада все грехи в тебе сплелись.

В тебе живёт коварство рядом с прямотою,
Любовь с измен…
Любовь с изменой бродят под руку под час.
А я шальной, я существую лишь с тобою,
Прожить не в силах без тебя хотя бы час.
А я шальной, я существую лишь с тобою,
Прожить не в силах без тебя хотя бы час.

С тобою я совсем как будто не старею,
А сердца наши два в одно уже слились.
И я давно теперь нисколько не жалею,
Что наши судьбы тесно так переплелись.
И я давно теперь нисколько не жалею,
Что наши судьбы тесно так переплелись.

Живем с тобой, вокруг врагов не замечая,
(В. К.). - Володя Раменский!
Но только есть враги на жизненном пути.
Так, где ж мне взять все добродетели для рая,
Да и грехов для ада тоже не найти.
Так, где ж мне взять все добродетели для рая,
Да и грехов для ада тоже не найти.

Люблю, и злюсь, ревную, мучаюсь, тоскую,
И все капризы я готов тебе простить.
Когда-то я тебя хотел чуть-чуть другую,
Но только мне теперь об этом не судить.
Когда-то я тебя хотел чуть-чуть другую,
Но только мне теперь об этом не судить.

С тобою сутки вдруг становятся часами,
Ну, а часы мгновеньем счастья пролетят.
Любовь и горе всё, что было между нами,
Два наших сердца пусть навеки сохранят.
Любовь и горе всё, что было между нами,
Два наших сердца пусть навеки сохранят.

Капризная, любимая, моя родная,
Ты, то смеешься, то рыдаешь, то грустишь.
Ты мне подаришь добродетели для рая,
Но и пороками для ада наградишь. Азохэн вей!
Ты мне подаришь добродетели для рая,
Но и пороками для ада наградишь.
(А. С.). - Как раз песня для Нины.

(1:11)Баночки, стекляночки, бутылочки,
Шпроты, бутерброды и сардиночки.
Бутылками, торты и шкалик водки,
И к ней кусок обглоданной селедки.

И это до внимания жены,
В холостятской жизни я творил.
И надо бы такой беде случиться,
Надумал я тогда, друзья, жениться.

Бабу же нашел себе я тонкую,
Очень интересную девчонку я.
Тонкая, горбатая, кривая,
Да к тому ж ещё она косая.

Женушка сняла с меня заботу,
Голову мне мыла по субботам.
Выбросила пол бутылки водки,
И с ней кусок обглоданной селедки.

Баночки, стекляночки и венская история,
Стала меня больно бить по скулам.
И вот теперь лежу в диване ладном,
И думаю о счастье безвозвратном.

Так лучше жить холодным, но голодным,
Но всегда и всюду быть свободным.
Так лучше жить холодным, но голодным,
Но всегда и всюду быть свободным.

(4:16)На улице, на Семеновской,
Где нравы, буквально, как в Азии.
На улице, на Семеновской,
Случилась однажды оказия.

Комичная, отличная,
Как вспомнишь, так смех берёт.
Охальная, скандальная,
Ну, прямо, как тот анекдот.

В квартиру сто, утром в девять пять,
Раздался звонок оглушительный.
Квартиру сто, утром в девять пять,
Хозяйка открыла решительно.

Холённая, ядреная,
С глазами чуть-чуть на косо-о-о.
Типичная, столичная,
С грудями, как то колесо.

За дверью той, в шляпе фетровой,
Стоял мужичище двух метровый.
Он вдруг спросил тихим голосом,
Да так, что взъерошились волосы:

- Пардон, мадам! Пардон, мадам!
Вы, только мне дайте ответ!
Скажите, Вы, Вы - женщина?
Вы - женщина, да, или нет?

Тут дамочка дверью хлопнула,
Ногою от злости притопнула.
И целый час хама грозного,
Ругала то, сё по колхозному.

И так его, и сяк его,
И Бога то ейную мать!
И сказочно, и красочно,
Что в песне всего не сказать.

Три дня подряд, ровно в девять пять,
Всё тот же хамлюга звонит опять.
И, как банный лист, как липкий клей,
Всё тот же вопрос задавал он ей:

- Пардон, мадам! Пардон, мадам!
Вы, дайте мне, дайте ответ!
Скажите, мне, Вы - женщина?
Вы - женщина, да, или нет?

Три дня подряд, дама мучилась,
Три дня подряд, не обедала.
А вечером, как-то к случаю,
Про всё это мужу поведала:

- Беда в дому, беда в дому,
Ты должен его проучить!
Ну, что ему, ну, что ему,
Ну, что ему мне говорить?

- Скажи ему, моя лапочка,
Что ты таки женщина страстная!
И дай понять ему, мамочка,
Как будто ты вообщем согласная!

Я рядышком, за ширмою,
С дубинкою буду стоять.
И чуть чего, и чуть чего,
Задам ему Кузькину мать.

И, вот, в четверг ровно в девять пять,
Он снова звонит в шляпе фетровой.
Открыли дверь, и он опять,
Стоит на пороге двухметровый:

- Пардон, мадам! Пардон, мадам!
Ну, дайте, ну, дайте ответ!
Скажите, мне, Вы - женщина?
Вы - женщина, да, или нет?

- Да, да, мосье, я женщина!
И всё в этом мире не чуждо нам.
Да, да, мосье, я женщина!
Так, что же скажите мне, нужно Вам?

- Тогда, мадам! Тогда, мадам!
Ты мужу глаза то открой!
Чтоб он, мадам, по вечерам,
Не шлялся с моею женой!
- Тогда, мадам! Тогда, мадам!
Ты мужу глаза то открой!
Чтоб он, мадам, по вечерам,
Не шлялся с моею женой!

(1:18)Однажды жарким летом, в Москве средь бела дня,
На пляже было это у старого пруда.
Красотка, лет семнадцать, прекрасна и стройна,
Вдруг стала раздеваться до самого гола.

Разделась и тихонько по берегу пошла,
Весь пляж в оцепененье собою привела.
Сикстинская мадонна в сравненье с нею - срам,
И слышались со звоном пощёчины мужьям.

В Москве такое диво не помнят старики,
И даже гинеколог снял чёрные очки.
Так медленно ходила красотка с полчаса,
Затем, всё так же медленно, оделась и ушла.

И скоро стало ясно, что девушка была,
Совсем не для загара, в чём мама родила.
Там туфельки пропали, часы украли вдруг,
А бедный гинеколог пошёл домой без брюк.

В Москве, как в магазине, на то она Москва:
Чуть варежку разинул, ну и пиши - хана!
В Москве, как в магазине, на то она Москва:
Чуть варежку разинул, ну и пиши - хана!

(3:22)(В. К. поет).
Гаснут, гаснут костры, спит картошка в золе,
Будет мрачная ночь на холодной земле.
И холодное утро займется,
И сюда уж никто не вернётся.
Без листвы и тепла, так природа желта,
Поредела толпа у пивного ларька.
Продавщица глядит сиротливо,
И не допито черное пиво.

Ах, Пани, Панове! Ах, Пани, Панове!
Ах, Пани, Панове! Да тепла нет ни на грош!
Что было, то сплыло! Что было, то сплыло!
Что было, то сплыло! Того уж не вернёшь!

Как теряют деревья остатки одежды,
С убором деревья на лето деревья надеты,
А мелодию очень любила,
Но любовь не прошла ещё мимо.
Но маячит уже карнавала конец,
Лишь осенний дрожит от разлуки билет.
И в природе всё как-то тревожно,
На тебя я гляжу осторожно.

Ах, Пани, Панове! Ах, Пани, Панове!
Ах, Пани, Панове! Да тепла нет ни на грош!
Что было, то сплыло! Что было, то сплыло!
Что было, то сплыло! Того уж не вернёшь!

До свиданье, мой милый, скажу я ему,
В оперетте конец всё один к одному.
Я тебя слишком сильно любила,
Потому про разлуку побыла.
Горьких слов от него услыхать не боюсь,
Он воспитан на самый изысканный вкус.
Он щеки твоей нежно коснётся,
Но конечно любовь не вернётся.

Ах, Пани, Панове! Ах, Пани, Панове!
Ах, Пани, Панове! Да тепла нет ни на грош!
Что было, то сплыло! Что было, то сплыло!
Что было, то сплыло! Того уж не вернёшь!

(3:28)Была весна, весна красна,
Я, вышел, за город немножко прогуляться.
Смотрю, она, стоит одна,
И потихоньку начинает улыбаться.
Смотрю, она, стоит одна,
И потихоньку начинает улыбаться.

Я подошел, и речь завёл:
- Вы разрешите, с вами, дама, прогуляться?
Она в ответ, сказала: - Нет!
И не мешайте мне другого дожидаться.
Она в ответ, сказала: - Нет!
И не мешайте мне другого дожидаться.

Она взяла, и в лес ушла,
В кустах стояла там огромная детина.
Стоял, как пень, в плечах сажень,
В руках огромная еловая дубина.
Стоял, как пень, в плечах сажень,
В руках огромная еловая дубина.

А, соловей, среди ветвей,
Мерзавец, трелью он так чудно заливался.
Всех чаровал, какой нахал!
Как будто он и не любил, и не влюблялся.
Всех чаровал, какой нахал!
Как будто он и не любил, и не влюблялся.

Я поднял крик, и в тот же миг,
Дубинкой он меня по черепу погладил.
Костюм содрал, ботинки снял,
И в чём мамаша родила, меня оставил.
Костюм содрал, какой нахал,
И в чём мамаша родила, меня оставил.

А, соловей, среди ветвей,
Мерзавец, трелью он так чудно заливался.
Всех чаровал, какой нахал!
Как будто тоже под дубиночку попался.
Всех чаровал, какой нахал!
Как будто тоже под дубиночку попался.

Пришел домой, я сам не свой,
И разрыдался, как ребенок после порки.
С тех пор про трель… (пауза).
И на меня, трель соловья,
Действует, как порция касторки.
И на меня, трель соловья,
Действует, как порция касторки.

А, соловей, а, соловей, среди ветвей, среди ветвей,
Мерзавец, трелью он только чудно заливался.
Всех чаровал, какой нахал!
Как будто тоже он касторки нализался.
Всех чаровал, какой нахал!
Как будто тоже он касторки нализался.

(1:30)(В. К. поет).
Замужней дамочке в глаза мы пыль пускали,
Пускал, Аркашка, пускал и я.
И от мужей в одних трусах мы убегали,
Сначала, друг мой, Аркашка, потом я.
И от мужей в одних трусах мы убегали,
Сначала, друг мой, Аркашка, потом я.

Одну мы девушку кормили шоколадом,
Кормил, Аркашка, кормил и я.
А денег не было, арапа заправляли,
Сначала, друг мой, Аркашка, потом я.
А денег не было, арапа заправляли,
Сначала, друг мой, Аркашка, потом я.

А, через год она уже мамаша,
Любил, Аркашка, любил и я.
А, кто ж из нас, является папашей?
Не то ли, друг мой, Аркашка, то ли я.
А, кто ж из нас, является папашей?
Не то ли, друг мой, Аркашка, то ли я.

Растут детишки, а мы их учим,
Учил Аркашка, учил и я.
А подрастут они - по шее мы получим,
Сначала, друг мой, Аркашка, потом я.
А подрастут они - по шее мы получим,
Сначала, друг мой, Аркашка, потом я.

(2:12)Заболел фараон Амедея,
Все врачи уже сбилися с ног.
И тогда пригласили еврея,
Чтобы он фараону помог.
И тогда пригласили еврея,
Чтобы тот фараону помог.

Привили, подтолкнули в спину,
И сказали: - Лечи царя!
Только знай, что тебе к властелину,
Прикасаться, еврей, ведь нельзя!
Только знай, что тебе к властелину,
Прикасаться, еврей, ведь нельзя!

Ты не смеешь его касаться,
Своей грязной еврейской рукой.
А не вылечишь, будешь болтаться,
Завтра утром, ты, вниз головой!
А не вылечишь, будешь болтаться,
Завтра утром, ты, вниз головой!

Жаль еврею прощаться с жизнью,
Думал, думал, еврей, и под след.
Взял и к ночи поставил он клизму,
Сам себе на виду у всех.
Взял и к ночи поставил он клизму,
Сам себе на виду у всех.

Фараон, чик-чик, стал веселее,
Ну, а после клизмы второй.
Всемогущий царь Амедея,
Уже был настоящий герой.
Всемогущий царь Амедея,
Уже был настоящий герой.

С той поры, когда трудно в жизни,
Сильным мира на этой земле.
Они ставят евреям клизмы,
Чтобы жизнь облегчить тем себе.
(Смех).

(2:23)Предо мною осколки от вазы той,
Что нечаянно я уронил.
Потерял драгоценный подарок твой,
И глаза, что навек полюбил.

Ты виною тому, что я сам не свой,
Наше счастье не склеить мне вновь.
Так зачем же ещё встреч негаданных с тобой,
Все равно не вернётся любовь.
Ты виною тому, что я сам не свой,
Наше счастье не склеить мне вновь.
Так зачем же ещё встреч негаданных с тобой,
Все равно не вернётся любовь.

Ты ведь помнишь, как радостно было жить,
Громко пели дуэтом сердца.
Неужели ты хочешь жестокой быть,
Быть жестокой со мной до конца.

Ты виною тому, что я сам не свой,
Наше счастье не склеить мне вновь.
Так зачем же ещё встреч негаданных с тобой,
Все равно не вернётся любовь.
Ты виною тому, что я сам не свой,
Наше счастье не склеить мне вновь.
Так зачем же ещё встреч негаданных с тобой,
Все равно не вернётся любовь.

Надо крепче любить свет любви своей,
Что единственный раз нам дано.
Но не смог уберечь счастье прежних дней,
Как хрусталь, разлетелось оно.

Ты виною тому, что я сам не свой,
Наше счастье не склеить мне вновь.
Так зачем же ещё встреч негаданных с тобой,
Все равно не вернётся любовь.
Ты виною тому, что я сам не свой,
Наше счастье не склеить мне вновь.
Так зачем же ещё встреч негаданных с тобой,
Все равно не вернётся любовь.
Все равно не вернётся любовь.
Все равно не вернётся любовь.

(1:55)Что затуманилась зоренька ясная,
Пала на землю росой?
Что запечалилась, девица красная,
Очи блеснули слезой?
Что запечалилась, девица красная,
Очи блеснули слезой?

Жаль мне покинуть тебя, одинокую!
Пивень ударил крылом.
Ой! Да, налейте мне чару глубокую,
С пенистым красным вином!
Ой! Да, налейте мне чару глубокую,
С пенистым красным вином!

Ой! Да, приведите коня мне вороного,
Крепче держите под уздцы!
Едут с товарами, тройками, парами,
Муромским лесом купцы!
Едут с товарами, тройками, парами,
Муромским лесом купцы!

Есть для тебя кофточка, потом заработана,
Шубка на лисьем меху!
Будешь ходить ты в шелках разодетая,
Спать на лебяжьем меху!
Будешь ходить ты в шелках разодетая,
Спать на лебяжьем меху!

Много за душу свою одинокую,
Много я душ погубил!
Я виноват, что тебя, черноокую,
Больше, чем надо, люблю!
Я виноват, что тебя, черноокую,
Больше, чем надо, любил!

Что затуманилась, зоренька ясная,
Пала на землю росой?
Что запечалилась, девица красная,
Очи блеснули слезой?
Что запечалилась, девица красная,
Очи блеснули слезой?

(2:14)Когда море шумит бирюзой,
Опасайся шального поступка.
У неё голубые глаза,
И дорожная серая юбка.
У неё голубые глаза,
И дорожная серая юбка.

Увидавши её на борту,
Капитан вылезает из рубки.
И становится с трубкой во рту,
Рядом с девушкой в серенькой юбке.
И становится с трубкой во рту,
Рядом с девушкой в серенькой юбке.

Говорит про оставшийся путь,
Про погоду, про даль, и про шлюпки,
А сам смотрит на девичью грудь,
И на ножки под серенькой юбкой.
А сам смотрит на девичью грудь,
И на ножки под серенькой юбкой.

Не горюй ты, моряк, не грусти,
Не зови ты на помощь норд-веста,
Ведь она из богатой семьи,
И к тому же другого невеста.
Ведь она из богатой семьи,
И к тому же другого невеста.

Дверь в каюту он сам отворил,
Бросил в угол ненужную трубку,
На диван он её повалил,
И сорвал с неё серую юбку.
На диван он её повалил,
И сорвал с неё серую юбку.

А наутро нашли моряки,
Позабытую верную трубку.
И при матовом свете луны,
Всю измятую серую юбку.
И при матовом свете луны,
Всю измятую серую юбку.

А теперь капитан, как всегда,
Курит крепкий табак в своей рубке.
А в далёком-далёком порту,
Плачет девушка в серенькой юбке.
А в далёком-далёком порту,
Плачет девушка в серенькой юбке.

(1:59)Ах, до чего же хороши, Вы, Жигули!
А, только нас от Вас далёко увезли.
Ах, не гулять, не бывать нам в Жигулях,
Так поют у нас ребята в лагерях.
Ах, не гулять, не бывать нам в Жигулях,
Так поют у нас ребята в лагерях.

А, коль у нас с тобой на вахте только шмон,
Наверняка, отберут одеколон.
А мы с тобой притыку разопьем,
И Жигули по новой фуре запоем.

Ах, до чего же хороши, Вы, Жигули!
А, только нас от Вас далёко увезли.
Ах, не гулять, не бывать нам в Жигулях,
Так поют у нас ребята в лагерях.
А, не гулять, не бывать нам в Жигулях,
Так поют у нас ребята в лагерях.

Вадима Козина с Руслановой в тюрьме,
Тепло встречаем у себя на Калыме.
Теперь мы Козина услышать не могли,
Опять Русланова поёт про Жигули.

Ах, до чего же хороши, Вы, Жигули!
А, только нас от Вас далёко увезли.
Ах, не гулять, не бывать нам в Жигулях,
Так поют у нас ребята в лагерях.
Ах, не гулять, не бывать нам в Жигулях,
Так поют у нас ребята в лагерях.

А, коль у нас с тобой на вахте только шмон,
Наверняка, отберут одеколон.
А мы с тобою водичкой разведём,
И Жигули по новой фуре запоем.

Ах, до чего же хороши, Вы, Жигули!
Одеколона нет, так пьём тогда духи.
Ах, не гулять, не бывать нам в Жигулях,
Так поют у нас ребята в лагерях.
Ах, не гулять, не бывать нам в Жигулях,
Так поют у нас ребята в лагерях.

(2:26)Августовской васильковой ночью,
Подойди к рыбачьему костру.
И попробуй осторожно очень,
Тихо тронь гитарную струну.

Пусть возникнет песня над рекою,
Словно из минувшего привет.
Этой ночью лишь для нас с тобою -
Лунный свет.
Этой ночью лишь для нас с тобою -
Лунный свет.

Звезды в синем небе заворожено,
Засверкали капельками ос.
Осторожно, песня, осторожно,
Не разбей фарфоровых берез.

Не смотри костра очарование,
Не спугни дорожки лунный свет.
Над Москвой, Ростовом, и Одессой -
Лунный свет.
Над Москвой, Ростовом, и Одессой -
Лунный свет.

Лунный свет струится над Россией,
Он на терема бросает горсть.
Пусть проходят к людям все хмельные,
Только, чтоб влюблённым не спалось.

И звенит полночная гитара,
Словно из минувшего привет.
Небеса торжественные дарят -
Лунный свет.
Небеса торжественные дарят -
Лунный свет.

(0:22)А над тобой дерутся два кота на крыше,
Они поглядывают выше, и отбегают от трубы.
Папа рыжий, мама рыжий, рыжий я и сам,
Вся семья у нас покрыта рыжим волосам.
Только у сестрёнки около бровей,
Выросли, немного почерней.

(2:35)(В. К. поет).
В этом парке густом, мы с тобой до рассвета бродили,
Как теперь отыскать от тебя ускользающий след.
Я деревьям шепчу: - Где Вы нашу любовь схоронили?
А деревья молчат, не решаясь открыть мне секрет.
Я деревьям шепчу: - Где Вы нашу любовь схоронили?
А деревья молчат, не решаясь открыть мне секрет.

Между мной и тобой опустилась глухая завеса,
Нам теперь не найти человеческих искренних слов.
За деревьями мы второпях не заметили леса,
Из-за моих обид проглядели большую любовь.
За деревьями мы второпях не заметили леса,
Из-за моих обид проглядели большую любовь.

В этом парке густом, мы с тобой до рассвета бродили,
Как теперь отыскать от тебя ускользающий след.
Я деревьям шепчу: - Где Вы нашу любовь схоронили?
А деревья молчат, не решаясь открыть мне секрет.
Я деревьям шепчу: - Где Вы нашу любовь схоронили?
А деревья молчат, не решаясь открыть мне секрет.

(1:55)Давай, Серега, бросим все концерты,
Давай сбежим от шума городов!
А песни нам споют, уж ты поверь мне,
Лесные трели русских соловьёв.
А песни нам споют, уж ты поверь мне,
Лесные трели русских соловьёв.

Давай забросим вина с коньяками,
Под час так смотришь свысока.
Мы будем печь картошку с мужиками,
И запивать всё крынкой молока.
Мы будем печь картошку с мужиками,
И запивать всё крынкой молока.

Мы технику оставим лучше дома,
Забудешь крабов, черную икру.
Там будет техника для нас с тобой два лома,
Ну, а икры тебе из речки наловлю.
Там будет техника для нас с тобой два лома,
Ну, а икры тебе из речки наловлю.

Давай сбежим от макси и от мини,
Сбежим от надоевших париков.
Ты благодарен будешь мне отныне,
Что свой покой нашел в тиши и сон.
Ты благодарен будешь мне отныне,
Что свой покой нашел в тиши и сон.

Давай забросим все заводы и канторы,
Что нас тихонечко вгоняют таки в гроб.
Мы и в деревнях с тобой развесим… выкрасим заборы,
И от натуги не вспотеет лоб.
Мы в деревнях с тобою выкрасим заборы,
И от натуги не вспотеет лоб.

Давай-ка удерем от знаменитых,
От грешных и не грешных удерём.
Пусть у корыт сидят своих разбитых,
С собой возьмем мы только наших жен.
Пусть у корыт сидят своих разбитых,
С собой возьмем мы только наших жен. И собак!

(1:43)(В. К. поет).
Сколько вычурных поз, сколько сломанных роз,
Сколько мук, и проклятий, и слез.
Как печальны слепцы, как банальны концы,
Как мы все в наших чувствах глупцы.

А любовь - это яд, а любовь - это ад,
Где сердца наши вечно горят.
На дни бегут, как уходит весною вода,
Дни бегут, унося за собой года.

Время лечит людей, и от всех этих дней,
Остаётся тоска одна, и со мною всегда она.
(В. К.). - …Правильно?
(А. С.). - …Не так поют.
(В. К.) - Так!


Итого: 1 час 23 минут 13 секунд.
ailari вне форумаМужчина  
Вверх
Ответ

Навигация
Вернуться   Музыкальный Огонек > Форум > РУССКИЙ ШАНСОН, АВТОРСКАЯ, ВОЕННАЯ ПЕСНЯ > Русский шансон > О жизни и творчестве исполнителей > Стенограммы всех записей А. Северного и тексты песен

Опции темы

Ваши права в разделе
Вы не можете создавать новые темы
Вы не можете отвечать в темах
Вы не можете прикреплять вложения
Вы не можете редактировать свои сообщения

BB коды Вкл.
Смайлы Вкл.
[IMG] код Вкл.
HTML код Выкл.







Текущее время: 22:46. Часовой пояс GMT +4.

    Для правообладателей -Обратная связь    Главная   Форум    Архив    Вверх 

Индекс цитирования Яндекс.Метрика

Copyright ©2004 - 2024, Музыкальный огонек - Русский шансон.

Powered by vBulletin® Version 3.8.9
Copyright ©2000 - 2024, vBulletin Solutions, Inc. Перевод: zCarot