Главная Форум Регистрация Поиск Сообщения за день Все разделы прочитаны Календарь Правила форума Наше радио

Вернуться   Музыкальный Огонек > СТАРАЯ ПЛАСТИНКА > О жизни и творчестве исполнителей


Улыбнитесь
- Алло, это дурдом?
- Нет, это квартира! Хотя, знаете, могу позвать жену или тёщу.

Ответ
 
Опции темы
Старый 29.01.2014, 21:26   #1
pradedushka
Почтенный
 
Аватар для pradedushka
 
Группа: V.I.P.
Регистрация: 23.05.2005
Последний визит: 17.05.2020
Сообщений: 312
Поблагодарил(а): 709
Поблагодарили: 2,618

Александр Владимирович Варламов - у истоков советского джаза.

Здравствуйте, уважаемые форумчане.
Сегодня я хочу поговорить с теми, кому становиться уже тепло, только при упоминании слова -"джаз". В силу того, что статья получилась достаточно объемная, я буду помещать ее частями, чтобы не тревожить модераторов и администрацию в вопросах перегрузки сайта. Итак.

Александр Владимирович Варламов -
у истоков советского джаза.


Вы никогда не замечали того, что в старой граммофонной пластинке таится какая-то магическая сила. Ставишь ее на проигрыватель и вместе со звуками, идущими из динамиков, ты переносишься в прошлое. Словно машина времени переносит тебя в юность, детство, а порой и в более ранние времена, когда ты даже еще не родился.
Вот и сейчас у меня из динамиков льются чудесные звуки джаза, который сопровождает негромкий, но очень приятный голос.
Звучат слова -
"Уходит вечер, вдали закат погас,
И облака толпой плывут на запад.
«Спокойной ночи!» — поет нам поздний час,
А ночь близка, а ночь на крыльях сна."
Поет Александр Владимирович Варламов вместе со своим оркестром.
Для любителей и знатоков джаза имя Варламова - это целая эпоха, огромный пласт изумительного направления музыкальной культуры.
Было время, когда под музыку Варламова танцевала вся страна!
Алексей Баташев, авторитетный современный историк джазового искусства, в 90-е годы писал: «Спросите любого нашего джазмена старшего поколения — а среди них немало знаменитых — почти каждый скажет: его увлечение джазом началось с Варламова».
Он один из родоначальников российского джаза, это с него списан главный герой популярного фильма «Мы из джаза».
Рассказывают, что, приступая к работе над сценарием популярного фильма «Мы из джаза», его авторы напросились в гости к Леониду Утесову. Им казалось, что он подскажет занимательный сюжет будущей кинокартины. Но, к удивлению сценаристов, Леонид Осипович сразу заявил: «К становлению джаза я отношения не имею. Обратитесь к Александру Варламову. Вот с него-то все и началось». Совет Утесова оказался точным. Истории, рассказанные Варламовым, и составили основу фильма.

Джаз, джаз, джаз! Это слово в музыкальной культуре достаточно молодое. Было время , когда джаз как вихрь ворвался на сцены парков , кинотеатров, ресторанов и без него не мыслился ни одно музыкальное представления. Но был и период, когда уже даже слово -"джаз" было под запретом. Печально известная фраза :"Сегодня ты играешь джаз, а завтра Родину предашь" явилась символом борьбы с инакомыслием. Сколько судеб загубила эта борьба, сколько человек перемолола мясорубка сталинских лагерей. Трудно даже представить, на каком бы уровне сейчас находилась наука, техника, культура, если бы те, кто навеки ушли в небытие в самом расцвете своих творческих сил, могли бы продолжать свою работу. Они никогда уже не напишут свои книги, музыку, не сделают открытия в науке и технике. Но, даже и те, кто чудом уцелел и им удалось вернуться из лагерей, еще долго находились под гнетом лет , проведенных в заключении. И далеко не каждый смог снова вернуться к творческой жизни.
Сегодня я хочу обратить ваше внимание к интереснейшей личности, чей
110-ти летний юбилей в июле этого года будут праздновать все поклонники джаза. Подвинула меня к написанию этой статьи информация, которую я извлек из материалов Алексея Щербакова, длительное время дружившего с Варламовым. Эта интересная для меня информация и легла в основу статьи.

Александр Владимирович Варламов.


А. В. Варламов. 1942 г.

Немного об истории появления джаза в Советском Союзе.

Любителям эстрады прошлых лет и знатокам джаза имя это хорошо известно. Но для молодых слушателей и тех, заинтересовался музыкой ретро и джазом только теперь, я расскажу или напомню о том, кто такой Александр Варламов и каково его значение в отечественной инструментальной музыке.
Первым, кто познакомил советскую публику с джазом, был поэт Валентин Парнах, вернувшийся из Парижа, где он слышал негритянский ансамбль «Jazz Kings» Луиса Митчелла.
Он то и организовал «Первый в РСФСР эксцентрический оркестр - джаз-банд», дебютировавший 1 октября 1922 г. в Москве. Он же написал несколько статей о джазе, опубликованных в журналах «Вещь», «Зрелища» и «Рупор».
В 1924 г. были созданы еще два ансамбля, исполнявших джазовую музыку, - харьковский, которым руководил композитор Юлий Мейтус,
и московский «ПЭКСА» («Первый экспериментальный камерный сочетательный ансамбль») под управлением Леонида Варпаховского.
Существенное влияние на дальнейшее развитие джаза в нашей стране оказало знакомство музыкантов с подлинным негритянским джазом.
В 1926 г. в Москве, Харькове, Киеве и Одессе гастролировал ансамбль Фрэнка Уитерса, в котором играл знаменитый сопрано-саксофонист Сидней Беше.
С этим коллективом выступала также негритянская певица Коретти Генриховна Арле-Тиц (настоящее имя Коретта Альфред). С 1901 г. выступала в будапештском кабаре в составе женской труппы «Стражницы-амазонки из Луизианы», в 1904 г. вместе с труппой отправилась на гастроли в Россию. В ходе гастролей вышла замуж за пианиста Бориса Тица, после чего изменила сценическое имя. Осталась жить в России еще до революции в России.
Рождение профессионального джаза в СССР связано с появлением в 1927 г. «Ама-джаза» Александра Цфасмана, организованного при кооперативном музыкальном издательстве «АМА» (Ассоциация московских авторов).
В 1928 г. оркестр участвовал в первой джазовой передаче по радио, а спустя четыре года снялся в первой звуковой кинопрограмме.
Почти одновременно с Александром Цфасманом в Ленинграде создает «Первый концертный джаз-банд» Леопольд Теплицкий,
незадолго до этого вернувшийся из командировки в США, где он стажировался при оркестре Поля Уайтмена. Новый коллектив состоял, главным образом, из преподавателей Ленинградской консерватории и солистов оркестра Государственного академического театра оперы и балета. В программы концертных выступлений включались произведения американских композиторов, фрагменты из наиболее известных сочинений композиторов-классиков в джазовых транскрипциях, а также блюзы и спиричуэле, которые исполняли Коретти Арле-Тиц и Анна Кернер.
В апреле 1928 г. дебютировал другой ленинградский оркестр - «Передвижной концертный джаз-банд» под управлением Бориса Крупышева, а год спустя начинает выступать со своей «Джаз-капеллой» Георгий Ландсберг. В отличие от своих предшественников, Георгий Ландсберг включал в программу концертных выступлений, кроме пьес американских авторов, и произведения молодых советских композиторов, работавших в области джаза, - Алексея Животова, Симона Когана и Генриха Терпиловского.
Посмотрите, с каким чувством юмора изобразил шарж на воображаемый джаз-банд «Филармонические ребята» художник того времени Николай Эрнестович Радлов.
На шарже изображены:
Фриц Штидри (фортепиано), Юрий Шапорин (в будущем известный композитор и педагог, барабаны), Иван Соллертинский (в будущем известный музыковед, фортепиано), Дмитрий Шостакович (банджо), Сергей Прокофьев (саксофон), Александр Гаук (впоследствии великий дирижёр Большого Театра, труба), Борис Фрейдков (корнет)

Далеко не все принимали джаз доброжелательно. Пролетарский писатель Максим Горький заклеймил джаз в статье "О музыке толстых", опубликованной в 1928 году в газете "Правда".
В марте 1929 г. состоялась премьера «Теа-джаза» (театрализованного джаза), организованного актером Ленинградского театра сатиры Леонидом Утесовым и трубачом Яковом Скоморовским.


По своему инструментальному составу (две трубы, тромбон, три саксофона и ритмическая группа) оркестр представлял собой копию джазовых коллективов, получивших в то время широкое распространение в странах Западной Европы. Его программы носили развлекательный характер и были построены по определенному сценарию. В концертах, наряду с оркестровыми пьесами, исполнялись песни, танцы, скетчи, акробатические номера и т. п. В содружестве с композитором Исааком Дунаевским было создано несколько интересных программ, из которых лучшими являются «Джаз на повороте» и «Музыкальный магазин». Впоследствии Л. Утесов отошел от джаза и связал свою творческую карьеру с пропагандой советской массовой песни, а Я. Скоморовский вскоре организовал свой оркестр.
В этот период в Советском Союзе гастролировали многие зарубежные коллективы: оркестры Хэла Уинна (1934) и Джека Бартона (1935) из Англии, Бобби Астора и «Weintraubs Syncopators» (1935-1937) из Германии, Антонина Циглера (1934— 1935) и Отто Сйутецкого (1936-1937) из Чехословакии, Макке Берга (1936) из Швеции и другие.

Немалую роль в пропаганде джаза сыграл ленинградский писатель Сергей Колбасьев, выступавший с публичными лекциями и организовавший на ленинградском радио передачу о джазе.
Об интересе к джазу в 30-х годах говорят многие факты. Количество джаз-оркестров в стране исчислялось сотнями. Джаз звучал повсюду: на танцплощадке, в ресторане, в фойе кинотеатра, где небольшие ансамбли играли перед началом сеансов, в цирке, в эстрадном концерте, по радио и на грампластинке.
Несомненно, 30-е годы сыграли важную роль в истории советского джаза. Именно в это десятилетие были выработаны творческие принципы, надолго опре¬делившие самостоятельный путь его развития. Этому немало способ¬ствовал подъем престижа джазовой музыки и повышение серьезного ин¬тереса к этому жанру, происшедшие в результате оздоровления худо¬жественной жизни нашей страны, которое наступило после 23 апреля 1932 года, когда было принято Постановление ЦК ВКП(б) «О пере¬стройке литературно-художественных организаций». Этот документ обозначил важную веху в развитии всего советского искусства, музыки и джаза в частности. Центральный Комитет постановил ликвидировать РАПМ и образовать единый Союз советских композиторов. В свете это¬го постановления был предпринят также ряд организационных мер, ка¬сающихся массовых жанров.
Оркестры В. Парнаха, А. Цфасмана, Л. Теплицкого и Г. Ланд¬сберга к началу 30-х годов на практике доказали, что джаз может быть концертным филармоническим жанром.
Действительно 30-е года двадцатого века были "золотыми" годами советского джаза. Трудно даже подсчитать, сколько джазовых коллективов существовало в стране в тридцатые годы — период повального увлечения новым видом музыкального творчества, если в одной Москве их количество приближалось к трехзначной цифре?!
«Звуковой кинотеатр «Ударник»,— приглашали афиши.— Ежедневно лучшие фильма последних выпусков советского производства. С 9 часов вечера в кафе — танцы. Играет джаз». И хотя танцевали под джаз далеко не во всех столичных кинозаведениях, слушали его выступления перед началом сеанса во многих: около двадцати первоэкранных кинотеатров предлагали концерты джазовых ансамблей. Причем, судя по всему, эти встречи с джазом привлекали москвичей не меньше, чем сам фильм. Не случайно же популярная «Малая Дмитровка», объявляя о премьере нового боевика, непременно указывала: «Театр открыт с 12 часов дня до 12 часов ночи. Играют два оркестра джаз-банда!»
Джазы играли и в большинстве московских ресторанов — иногда в очередь, сменяя друг друга, с вечера до двух ночи, а то и до пяти утра. Джазы давали концерты и выступали на танцевальных вечерах во Дворцах, Домах культуры и клубах: профсоюзные организации почитали первейшей обязанностью обзавестись джазовым коллективом, "профессионально ориентированным». «Вечерняя Москва» звала зрителей на новые программы джаза железнодорожников, милиционеров, ученых, шоферов, коммунальников, Первого московского женского теа-джаза, джаза Дома санитарного просвещения и т. д.
Прибавьте к этому джазовые ансамбли, работавшие в парках культуры и отдыха,— один только Центральный имени Горького объявлял: «Ежедневно на территории нашего парка играет свыше 10 оркестров, помимо симфонического!»
В 1934 году Александр Варламов организует "Первый вокальный квартет современной эстрады" (сокращенно - Первоксэ).
"В программе музыкальные юморески, песни, сатира, злоба дня..." - гласили афиши того времени.

С самого начала развития и становления джаза в Советском Союзе, в нем наметились два основных направления, даже три -театрализованно-песенное, (чему ярким примером которого были теа-джазы Леонида Утесова, Исаака Дунаевского, Бориса Аренского, Дмитрия Покрасса) и инструментальное . Это второе направление можно тоже разделить еще на две части: танцевальное, куда относились оркестры, специализировавшиеся главным образом на исполнении и записи на пластинки модных танцев. Это коллективы под управлением Якова Скоморовского, Алексея Семенова, Георгия Лансберга. И были джазовые ансамбли , игравшие тоже, вроде бы танцевальную музыку в знакомых всем ритмах- фокстроты, танго, румбы , слоу-фоксы. Но в их звучании, тембрах, партиях солирующих инструментов, общей конструкции пьесы иногда очень четко, иногда почти незримо проглядывало и нечто другое. Это можно назвать чувством музыкальной живописности, свойственной как Цфасману, так и Варламову. У них много общего. Оба умело использовали яркие, экзотические, пряные краски, острые ритмы, причудливые гармонические узоры, а, если надо, нежные, прозрачные, меланхоличные тона. Но есть между этими композиторами и руководителями джазовых ансамблей, бывших, кстати , друзьями, и не мало различий. Если Цфасман более ярок, более реалистичен в своих средствах, то Варламова, если снова применить термины изобразительного искусства, можно отнести к импрессионистам. Его музыкальные пьесы , как свои, так и чужие, аранжированные им для своего оркестра, это всегда легкие, воздушные, ажурные конструкции, украшенные гирляндами синкоп и переливающимися кружевными аккордами, пронизанные причудливыми всплесками цвета на фоне легких акварельных мазков общего фона мелодического рисунка.
Для большинства публики образцом игры джаза были манера исполнения и внешнего оформление главного официозного джаз-оркестра страны -Утесовского.
В этом ансамбле играли прекрасные музыканты. Но основным их назначением являлось создание музыкального обрамления и фона песен, исполняемых руководителем оркестра Леонидом Утесовым и его дочерью Эдит. Также они были по необходимостью актерами , участниками дивертисментов и комедий. У Варламова же все строилось на иной основе. Главное внимание отводилось как раз инструментальному звучанию.
Даже голос свой, во время исполнения песенок, Александр Варламов рассматривал, подобно Луи Армстронгу, как одну из джазовых красок, не больше. На старых пластинках , 78 оборотов в минуту , имя исполнителя -вокалиста не было указано вовсе. Характерной особенностью варламовского стиля была легкость и виртуозность игры. При том сложнейшие партии и пассажи исполнялись как бы шутя, совершенно без натуги, играючи. Если в оркестрах Утесова, Скоморовского и других эстрадных и танцевальных ансамблях 30-х годов, мы четко различаем "сделанность" каждой вещи. Ее швы , старательно выведенную конструкцию , как бы сочлененную, склепанную из отдельных компонентов. Ощущаем тяжелый , однообразный ритм , сопровождающий вокальную партию или танцевальную пьесу, при всей красоте мелодии и затейливости аранжировки, то в исполнении варламовской "Семерки" ничего подобного нет совершенно. Музыканты как бы порхают по мелодической линии , расцвечивая ее прихотливыми узорами, свивая голоса своих инструментов в самых экзотических сочетаниях. Словно шутя меняют тональность , разнообразят ритмический рисунок, делают совершенно неожиданные повороты, что создает впечатление полной импровизации и свободы исполнения. Между тем, за всем этим стоит напряженный труд, творческие поиски всего коллектива и каждого музыканта , мастерство аранжировщика и руководителя ансамбля Александра Варламова. Было еще одно качество, отличающее этот коллектив от других. Наличие в его игре свинга. Английское слово "свинг" переводится буквально как балансирование, качание. А применительно к джазу означает характерную непрерывную пульсацию , внутренне объединяющую исполнителей. Их умение, как бы раскачивать всю пьесу при совместном музицировании. Балансировать на грани несовмещения акцентов мелодической и ритмической линии. Благодаря чему создается эффект неуклонного нарастания темпа, упругого движения, даже полета.

Рассмотрим одну из самых знаменитых аранжировок Александра Варламова, где блестяще воплощено все то, о чем говорилось выше. Эта пьеса почти всегда используется в передачах, посвященных Варламову, потому что записей его "Семерки" 30-х годов крайне мало. Их можно буквально пересчитать по пальцам. Они уникальны.
Итак, джазовая пьеса "Южанин Ли" . На пластинке 1938 года на ее этикетке с пролетающей сквозь скрипичный ключ ласточкой апрелевского завода, написано-"Дикси- Ли", русскими буквами через черточку.
Несколько поколений любители и коллекционеры джаза гадали , что означает это словосочетание. Не знали этого ни варламовские ребята, ни сам Александр Владимирович. Они воспользовались иностранной пластинкой , неизвестно кем завезенной из-за кордона, где была записана американская песенка о некоем, как бы теперь сказали, довольно "крутом" , но незадачливом парне с Юга по фамилии -Ли. Она и послужила исходным материалом для варламовской аранжировки.
Все мы знаем слово -диксиленд, означающий самый ранний Нью-Орлеанский стиль джаза, ибо именно в этом городе в начале 20 века родился джаз. В основе этого термина лежит французское " dix ". Видимо в память того, что когда-то Новый Орлеан был французским. В конце 19 века банк Нового Орлеана выпустил банкноту достоинством 10 долларов, с правом хождения на юге США. На банкноте было напечатано слово " dix "., в английской транскрипции -"дикс". С тех пор эти деньги получили в обиходе название -"дикси", а вскоре так стали называть все южные штаты , а заодно и их жителей. Итак, "Дикси Ли", иначе "Парень с Юга по фамилии Ли".

Как сказал один из коллекционеров, знатоков старого джаза, в этой пьесе Александр Варламов придумал столько различных приемов, блестящих поворотов и виртуозных партий солирующих или играющих вместе инструментов, что другому с лихвой хватило бы на 20 пластинок.
Так что же это за ансамбль? Кто играл в нем?
Это были молодые энтузиасты , как сказали бы сегодня -"джазовый авангард", объединившиеся вокруг своего руководителя Александра Варламова. Он был хорошо знаком московским музыкантам , как дирижер и руководитель оркестра, который с успехом выступал на открытой эстраде в парке Центрального Дома Красной Армии, начиная с 1934 года.
В состав оркестра входили музыканты, некоторые из которых в течение ряда лет не расставались со своим руководителем, играя в «варламовской семерке», джазе Всесоюзного радиокомитета или Госджаза СССР: Петр Борискин, Николай Бучкин (трубы), Трофим Кудряшов (тромбон), Мечислав Капрович, Николай Шевченко (альт-саксофоны), Александр Васильев (тенор-саксофон), Александр Богданов (бас-кларнет), Михаил Петренко (ф-но), Владимир Тверской (банджо, гитара), Александр Иванов (гитара), Игорь Гладков (аккордеон), Станислав Максаков (тубафон), Вячеслав Абрамович (контрабас) и др.
Вызвав первые положительные рецензии критиков и , несомненный , успех у публики, Варламов со своим концертным оркестром , в программе которого были танго, популярные песни и инструментальные номера, мог бы благополучно продолжать работать в избранном направлении по хорошо накатанному пути по примеру многих своих коллег и безусловно имел бы, как сейчас говорят, "кассовый успех". Но он пренебрег такой возможностью и пошел другим путем , по примеру своего знаменитого земляка из города Симбирска , которого звали, как вы догадываетесь, Владимир Ильич, откуда был родом и сам Александр Владимирович.
Он распустил свой большой оркестр и собрал гибкий мобильный ансамбль солистов виртуозов, каждый из которых обладал яркой творческой индивидуальностью. Произошло это в 1936 году. Состав несколько раз обновлялся , но в конце концов окончательно определился в 1937 году , после выступлений в Москве, в Крыму и в городах средней полосы России.
В "Горячую семерку" вошли трубачи Петр Борискин и Виктор Быков, тенор-саксофонист и кларнетист Александр Васильев, тромбонист Николай Шмелев, барабанщик Олег Хвидкевич, контрабасист Сулейман Чанышев, пианисты Михаил Петренко и Александр Рязанов (они подменяли друг друга в концертах и во время записей на пластинки). Но этим отнюдь не исчерпывалась специализация музыкантов. Когда слушаешь джазовые пьесы в исполнении "Семерки" Варламова , нередко создается впечатление, что это играют не семь человек, а оркестр гораздо большего состава.
Это происходило потому что почти каждый из музыкантов , под влиянием своего руководителя, освоил, если можно так выразиться , смежную специальность, овладел в совершенстве игрой на других инструментах, порой противоположным по способу звукоизвлечения к основному.
Так, первый трубач Петр Борискин прекрасно освоил кларнет и альт-саксофон, тромбонист Николай Шмелев часто солировал на баритон-саксофоне. Не отставали от них и другие. Композитор, руководитель и дирижер ансамбля Александр Владимирович Варламов рассказывал -
" Когда мы ехали куда-нибудь на гастроли , то в вагоне закупали целое отдельное купе только под инструменты. Их было вдвое больше , чем нас. Ребята были настоящими виртуозами, умели играть буквально на всем. Нередко в нашем оркестре звучало и три трубы, и четыре саксофона.
А музыкантов было всего семеро".
В этом можно убедиться слушая сегодня старые записи "Семерки", которые звучат абсолютно современно.

Септет записывает в 1938 году серию пластинок, где джаз исполнялся в виртуозной манере, аналогичной манере ансамблей Нэта Гонеллы или Джо Дональдсона в Англии, группам джазменов из "Hot Club de France" в предвоенной Франции. Эти записи, в особенности "Свит су", "Луна", "Вальс", "Дикси-ли", "На карнавале" стали классическими образцами советского джаза.
Музыка и манера исполнения абсолютно американская. Как будь-то мы немного посидели в одном из ночных клубов Нью-Йорка. А играли пять русских парней , один украинец и один татарин. Никогда не бывавшие ни за какой границей в самый разгар сталинских репрессий. За такую игру в те времена могли и пригласить кое-куда для душевной беседы и спросить -
"А почему вы такую музыку любите? Откуда вы эти ноты получили? Кто вам их прислал? "
pradedushka вне форумаМужчина  
Вверх
Старый 30.01.2014, 10:28   #2
pradedushka
Почтенный
 
Аватар для pradedushka
 
Группа: V.I.P.
Регистрация: 23.05.2005
Последний визит: 17.05.2020
Сообщений: 312
Поблагодарил(а): 709
Поблагодарили: 2,618

Так кто же он и откуда - Александр Варламов.

На Волге, в старинном русском городе Симбирске , так богатым историческими событиями , песнями, традициями многих народов , чьи судьбы издавна были связаны с великой рекой, с богатейшими природными ресурсами этого края, свыше двух веков назад пустила корни дворянская семья, из которой вышло много деятелей культуры, принесших Отечеству громкую и заслуженную славу.
По праву рождения Александр Владимирович унаследовал фамилию, уже навсегда вписанную в историю русской музыки и русского театра.
Фамилия Варламов происходит от крестильного мужского имени Варлаам.
В переводе с арамейского оно означает «сын Божий». В основу фамилии лег разговорный вариант этого имени – Варлам
Прадед нашего героя , ровесник прошлого века -Александр Егорович Варламов -известный русский композитор , автор широко популярных романсов и песен, в большинстве своем справедливо приравненных к народным. "Красный сарафан", "Не брани меня, родная", "Вдоль по улице метелица метет" и другие. В музыке старшего Александра Варламова, пронизанной всецело русскими национальными интонациями , мягкий задушевный лиризм сочетается с бурным романтическим взрывом. Выразительное претворение получила в ней поэзия Лермонтова, Кольцова и других. Он входил в круг близких друзей и знакомых Александра Сергеевича Пушкина.
Когда Пушкин, накануне венчания с Натальей Николаевной Гончаровой, собирал свой знаменитый "мальчишник", чтобы символически проститься на нем со своей холостой жизнью в кругу друзей, он включил в список приглашенных, кстати, весьма немногих, и Варламова.
Другой знаменитый родственник Александра Владимировича, его двоюродный дед Константин Александрович Варламов, выдающийся актер русской драматической школы, один из признанных лидеров Петербургского Александринского театра . Им созданы яркие реалистичные образы в пьесах Островского, Гоголя , Шекспира, Мольера и других.
Он был блестящим комиком , талантливым импровизатором. Вся Россия с любовью называла его -дядя Костя..
У композито¬ра А. Е. Варламова (1801 — 1848) был брат Дмитрий Егорович. Он (или его сын, А. Д. Варламов) в 1860-х гг. приобрел поместье в Сеигнлеевском уезде Симбирской губернии и жилье в Симбирске.

Александр Владимирович Варламов родился 19 июня 1904 в Симбирске, в доме своего отца Владимира Александровича Варламова. Этот дом, стоявший на пересечении улиц Покровской (Л. Толсто¬го д. 91) и Жарковского переулка (ул. Матросова), хорошо был известен старожилам, как “Дом Варламова”. В 70-х гг. 19 века дом принадлежал Александре Сергеевне Баратаевой, жене князя М.М. Баратаева. В начало 20 века усадьба перешла во владение Владимира Александровича Варламова. Позже дом был разрушен, на его месте возведен офис нефтяной компании «ЮКОС», но небольшой участок усадьбы сохранился - это одноэтажный деревянный домик сразу за новым зданием.
Отец нашего героя, Владимир Александрович Варламов, был коллежским, а затем статским советником, членом Симбирского окружного суда.
В материалах фонда Симбирского окружного суда ОГУ «Государственный архив Ульяновской области» читаем:
-"С 1889 г. по 1917 г. в городских судах г. Симбирска работал высокопрофессиональный состав судей. Это были, в основном, выпускники факультетов Казанского и Московского Императорских университетов. Они работали в трех городских судебных участках и заменяли друг друга в период отпусков, служебных командировок или болезни: Варламов В.А., Викторов Ф.А., Горанский Л.А., Звенцов И.В., и др."

В свое время Владимир Варламов закончил Симбирскую классическую гимназию, учился в одном классе с Володей Ульяновым, был дружен с ним и запечатлён на известном выпускном снимке 1887 года.

Владимир Александрович, был увлекающейся натурой.
Вот как вспоминает в своей книге «Из уцелевших воспоминаний 1868-1917» А.Н. Наумов – одноклассник Владимира Ульянова и Владимира Варламова об отце будущего музыканта.
- "С ним объединяла нас общая страсть к театру. Вместе участвовали мы в любительских спектаклях, читали друг другу излюбленный произведение русских классиков и пр. Дружба с ним еще более окрепла во времена совместного нашего студенчества и оставалась на всю нашу жизнь. По окончании курса Московского Университета, Варламов пошел по Судебному Ведомству — сначала был судебным следователем, затем членом Симбирского Окружного Суда".

После завершения учебы Варламов -старший вернулся в Симбирск и устроился юрисконсультом к купцу и фабриканту Степанову. Степанов был меценатом-меломаном. Он оказывал материальную помощь композиторам, певцам, создавал оркестры. Деловая контора его фирмы располагалась в Языкове, и там он построил летний театр, организовал из рабочих и их детей духовой оркестр.
В летнем театре Языковского парка ставились сцены из опер, для участия в которых приглашались лучшие певцы столичных театров.
Владимир Александрович был женат был на Марии Николаевне Медведевой, (1882 — 1931) — родственнице известных симбирских купеческих фамилий Сахаровых, Степановых, Чебоксаровых.
В семье Владимира Александровича и Марии Николаевны было трое детей- Нина, Александр и Наталья.
В доме адвоката Варламова миром правила музыка, литература, театр.
Обладая хорошими вокальными данными, Мария Николаевна окончила Московскую консерваторию, училась пению у знаменитого профессора Московской консерватории Умберто Мазетти одновременно с Антониной Неждановой.
Руководствуясь предрассудками того времени. муж запретил жене стать профессиональной оперной певицей, позволил лишь петь в любительских спектаклях в Симбирске, Языкове, Белом Яре.
Несколько сезонов она пела в Казанском оперном театре ведущие партии.
Нередко в доме звучал и голос ее родственницы, оперной певицы М. О. Степановой-Шевченко, выступавшей в театре Зимина вместе с Ф. И. Шаляпиным.
В доме Варламовых постоянно собиралось общество любителей искусства, музыки, литературы. Особенно оживлялось местное общество когда приезжал в Симбирск на гастроли со своей труппой и подолгу гостил в семье их именитый родственник -Константин Александрович Варламов.
Критики называли его «царём русского смеха». В эти дни шуткам, веселым розыгрышам , разговорам о судьбах русского и мирового искусства , о театре и музыке не было конца.
Присутствуя как-то при встрече актера с дедом Александром Дмитриевичем, маленький Саша Варламов решил, что приехал родной брат дедушки - такой сердечной была встреча двоюродных братьев.
В 1880-е годы Константин Александрович Варламов тяжело заболел слоновой болезнью, утратив способность передвигаться. Однако до конца жизни он продолжал участвовать в театральных постановках, играя преимущественно сидя, и оставался любимцем публики

Симбирское детство Александра поначалу было вполне благополучным.
До сентября 1918 года Александр жил в Симбирске, учился в Первой, а затем перешел во Вторую мужскую гимназию.
Увлечение музыкой для Александра Варламова было совсем не случайным. В Симбирске он окончил частную музыкальную школу Е.В. Цетнерской,
и его первые музыкальные произведения “Грусть”, вальс “Вечерок” были написаны именно здесь.

Детство мальчика и двух его сестер было омрачено разрывом в отношениях родителей.
Каждое лето семья Медведевых, а потом и Варламовых жили в Языкове у М.Ф. Степанова. У Марии Николаевны было лирико-колоратурное сопрано. Она, как любительница пения, солировала в церкви, построенной П.М. Языковым. Вот здесь-то в Языкове и встретились Михаил Сергеевич Малиновский и Мария Николаевна Варламова. У них начался роман, который перерос в большую любовь.
Многие годы Михаил Сергеевич и Мария Николаевна не могли быть вместе. Варламов не давал развода.
И все же Мария Николаевна ушла к молодому врачу, впоследствии академику. М.С. Малиновскому. Ее поступок осудила общественность, женщину отлучили от церкви. После начала гражданской войны мать со вторым мужем, а затем и все Варламовы, спасаясь от голода, разрухи и бедствий. оказались в Иркутске, где доктор Малиновский преподавал, имел обширную медицинскую практику и таким образом материально поддерживал не только троих детей своей жены, но и ее бывшего мужа.
Осенью 1920 года в Иркутске на базе коллектива «Русской оперы» была создана «Симфоопера». В составе этой труппы было 16 солистов, хор из 34 человек под управлением М.И. Лифшица, оркестр. Особой любовью иркутян пользовались солистки оперы М.Н. Малиновская и Н.О. Степанова-Шевченко. Сам Михаил Сергеевич Малиновский неплохо пел, обладал тенором. Михаил Сергеевич в дальнейшем стал выдающимся врачом. В 1944 году он был избран действительным членом Академии медицинских наук СССР. В 1945-1947 вице президент Академии наук СССР.

Вот в такой семье, в такой обстановке прошли детство и юность Александра Варламова. Как говорил сам Александр Владимирович , он родился 19 июля 1904 года. Но что-то в документах в последствии было перепутано.
В некоторых справочниках, например, в двухтомном кинословаре значится, что он родился месяцем раньше 19 июня. Во всяком случае все, кто близко знал Александра Владимировича, поздравляли его с днем рождения дважды и в июне и в июле. Он не протестовал. Наоборот , всегда был очень доволен.
Варламов навсегда сохранил в душе этот заряд, эту атмосферу старинного дворянского гнезда, с его благородством, возвышенными нежными чувствами, близостью и любовью к природе, классической и русской народной музыке.
Его музыкальное дарование проявилось очень рано. Увлеченный в равной степени и музыкой и театром , не без влияния своего двоюродного деда, он тогда еще не знал, чему отдать предпочтение. Творческим планам и мечтам о серьезной учебе помешали революция и гражданская война. В 1919 году умер во время эпидемии тифа отец. Александр Варламов по совету одного авторитетного военного , снимавшего комнату в доме где они жили, записался в Красную Армию. Этот командир сумел убедить юного любителя искусства, что в это тревожное время только армия может дать ему надежную путевку в жизнь. Тогда еще велась борьба с отступавшими вглубь Сибири и упорно сопротивлявшимися отрядами Колчака.
5-я Сибирская армия, куда был принят добровольцем Александр Варламов , вела с этими отрядами постоянные бои. Но по причине слишком молодого возраста красноармейца Варламова , которому тогда едва исполнилось семнадцать лет , от участия в прямых военных действиях его пока оградили, поручив ему осуществлять связь и доставлять донесения отрядам и партизанским соединениям, отдаленным друг от друга на огромные расстояния. Колчаковский фронт растянулся по всей Сибири на сотни и даже тысячи километров. Александр в одиночку или с напарником проехал эти тысячи сибирских километров по железной дороге, в крестьянских розвальнях и на телеге. Порой верхом, а часто приходилось пробираться пешком через таежные дебри и болота. Нередко попадал в разные переделки, когда жизнь его висела на волоске . Но видимо судьба хранила будущего артиста и музыканта, предназначив его для более великих свершений.
В 1922 году после окончательного разгрома и изгнания за пределы России остатков колчаковских войск, Реввоенсовет 5-й Сибирской армии дает бойцу Варламову направление для поступления в творческий вуз.
-"В судьбе моей сыграл большую роль комиссар политуправления Пятой армии Малкин. В 1922 году с мандатом политуправления Пятой армии я прибыл в Моск¬ву в Государственные высшие театральные мастерские.
В мастерских было тогда несколько студий. Одной на них руководил
В. Мейерхольд. другой — В. Гардин, один из основателей русского и советского кино".

Варламов успешно пройдя творческий конкурс поступает на актерский факультет только что созданного ГИТИСа. В мастерскую великого режиссера Всеволода Эмильевича Меерхольда.
-" Я решил пойти учиться к Мейерхольду. Всеволод Эмильевич принял меня приветливо. Жил я в общежитии. вблизи консерватории.
В общежитии этом жили в то время будущие мастера советской сцены и кино Л. Свердлин, И. Охлопков. Э. Гарин, П. Боголюбов и многие другие.
Особенно я подружился со Свердлиным.
- Вы с ним жили в одной комнате?
Этот мой вопрос вызвал веселый смех: »
—В какой там комнате! Мы все, человек сто, жили в огромном зале, разделенном ширмами на уголки. У Мейерхольда я учился год. а потом меня завлекли к Гардину его темпераментные ученики. С Гардиным меня долгие годы связывала теплая личная и творческая дружба. Я написал музыку к нескольким его фильмам.
В двадцатые годы. — продолжает Александр Владимирович. — всем жилось трудно. Я зарабатывал кусок хлеба, работая тапером в кинотеатрах немого кино. Но зато знал все фильмы тех лет и даже в некоторых снялся".
Здесь он учится почти четыре года, слушая поразительные лекции своего мастера, овладевая секретами актерской профессии, участвуя в учебных спектаклях вместе со своими сокурсниками, ставшими в последствии гордостью советского театра и кино. Юноша с головой окунается в театральную , музыкальную, творческую жизнь Москвы. Играл в спектаклях, снимался в фильмах, подрабатывал тапером в кинотеатре “Форум". Пропадает на спектаклях с участием великих артистов. Неизгладимое впечатление произвела на него игра Михаила Чехова. Он не пропустил ни одной постановки с участием великого актера-новатора. В Москве Александр впервые услышал и джаз, произведший на него ошеломляющее впечатление.
Страсть к новомодному в те годы джазу определила еще одно увлечение Варламова - радиотехникой.
-"Спустя несколько лет, когда появилось радио, я сделал себе приемник и услышал джаз (кажется, из Венгрии). Слушая эту передачу, я вновь пережил то, что впервые открыл мне В. Парнах. Я полюбил эту музыку.
А когда приехали «Шоколадные ребята» и ансамбль Уитерса и Беше, то тут уж я не только услышал, но и увидел, наконец, настоящий джаз.
Джазовая музыка меня заинтересовала, но настоящее потрясение я испытал после просмотра звукового фильма «Король джаза», где сам Гершвин исполнял свою рапсодию".

1 октября 1922 в зале только что открытого Государственного института театральных искусств (ГИТИС) играл «Первый в РСФСР эксцентрический оркестр — джаз-банд», собранный поэтом и танцовщиком В.Я. Парнахом, который привёз из Парижа набор необходимых инструментов (банджо, саксофоны, ударные и шумовые).

Парнах Валентин Яковлевич

Варламов попадает на этот концерт. Студенты, профессора и остальные слушатели были просто ошеломлены невиданным зрелищем, неслыханной музыкой. Это была первая в нашей стране демонстрация джазовой музыки, день рождения российского джаза, как мы теперь говорим.
Тогда, в предвоенные годы, джаз не переживал еще того гонения, с которым он столкнётся после войны. Тогда ещё не была в ходу фраза, печально известная позже всем - и любителям и исполнителям джаза: “Сегодня он играет джаз, а завтра Родину продаст". Напротив, одна из столичных газет писала; “Джаз—машина бодрости, буквально вентилируешь усталые за день мозги, получив порцию джаза”.
Столицу охватило увлечение джазом, которое разделяли и некоторые представители руководства страны (К.Б. Радек, позднее К.Е. Ворошилов, Л.М. Каганович).
В 1926 в здании Мюзик-холла с огромным успехом давали концерты негритянский оркестр С. Вудинга с джаз-ревю «Шоколадные ребята»,
в кинотеатре «Малая Дмитровка» (ныне Театр «Ленком») — секстет
Ф. Уитерса с выдающимся саксофонистом С. Беше.. Революционер театра Всеволод Меерхольд, мгновенно уловив яркость новой музыки, тут же использовал джаз для своих спектаклей, пригласив для этих целей Валентина Парнаха со своей группой. Они несколько сезонов участвовали в спектаклях, поставленных Меерхольдом - «Трест Д. Е.» Подгаецкого по роману И. Эренбурга, «Великодушный рогоносец» и другие.
В Москве гастролировали, а иногда и оставались на постоянное жительство многие зарубежные мастера этого жанра: негритянская певица Ц. Коул, чешский барабанщик Л. Олах, американский чечёточник Г. Скотт.

В 30-х гг. джаз считался идейно-прогрессивным искусством «пролетарского происхождения», джаз-оркестры приглашались в Кремль; «Мосфильм» снимал картины с участием джаз-оркестров («Весёлые ребята», «Цирк», «Девушка спешит на свидание»). В 1936 в Москве был учреждён Государственный джаз-оркестр Союза ССР под управлением В.Н. Кнушевицкого. Возникли Госджаз железнодорожников под управлением Д.Я. Покрасса, джаз-оркестр Радиокомитета, которым руководили последовательно Варламов и Цфасман. Популярными жанрами стали джазовая чечётка и вокальный ансамбль (от трио до квинтета), названный «джаз-гол». После 1939 в новых границах страны оказались польские джаз-оркестры Г. Варса, Е. Петерсбургского, интернациональный джаз-оркестр под руководством трубача Э.И. Рознера (ставший Госджазом Белорусской ССР), который произвёл в Москве фурор. В 30-х гг. в столице успешно выступали и другие зарубежные коллективы: «Вайнтрауб Синкопейторс» (Германия), джаз-оркестры А. Циглера (Чехословакия), М. Берга (Швеция).

Александр Варламов в центре. Справа -мать композитора. Фото 30-х годов.
Именно тогда у молодого Александра Варламова впервые зародилась мысль о том , что со временем и он посвятит себя джазу. И когда-нибудь у него будет свой оркестр. Но для осуществления этих планов прошло немало времени.
Обычно в опубликованных биографических данных и статьях об Александре Варламове авторы утверждают, что он перешел в музыкальный техникум Гнессиных сразу же после ГИТИСа, почувствовав непреодолимую потребность стать музыкантом, а не актером театра. Между тем это не совсем так.
Однажды летом , проучившись в Государственных мастерских, как тогда именовался ГИТИС, уже несколько лет , Александр завербовался в качестве актера-статиста в киногруппу. Съемки проводились в Крыму на бывшей киностудии Ханжонкова в Ялте. Снимал картину известный русский артист и режиссер Владимир Ростиславович Гардин .
Вот именно он явился тем искусителем , кто посеял и укрепил сомнения в душе будущего актера. Заметив разносторонность и несомненную талантливость, тонкость восприятия окружающего мира и природы , нестандартного и порывистого молодого участника труппы, Гардин стал последовательно разубеждать Варламова в верности выбранного им пути.
Александр Владимирович рассказывал, вспоминая ялтинские дни, что во время перерывов съемки, когда подолгу ожидали погоду , абсолютно безоблачного неба (пленка тогда была малочувствительной), Гардин, отойдя с ним в сторону, говорил ему:
-"Послушайте, неужели вы хотите всерьез быть актером, пешкой в чьих-то чужых руках. Постоянно зависеть от капризов режиссера , администрации, политики, погоды, черт знает от чего. Я вижу ,что вы предназначены для другого. Вы очень разносторонний человек. Вы личность, это сразу видно. Вы молоды. Бросайте пока не поздно к дьяволу это дело. Займитесь чем -нибудь другим, не губите себя. Я знаю что говорю. Я уже пожилой человек. Мне уже поздно менять что-то, но если б можно было начать все сначала, я бы выбрал другую профессию. Не бойтесь, окунитесь в жизнь, побродите по земле, а потом обязательно придете к тому, к чему у вас действительное призвание."
Александр Варламов внимательно слушал старшего товарища по искусству и в конце концов пришел к выводу, что он во многом прав, ибо и сам нередко ловил себя на тех же мыслях. Когда съемки закончились, Варламов остался в Крыму . Жил в разных городах, прибрежных поселках. Рыбачил, подрабатывал, когда было нужно в театре, в домах отдыха, в кинотеатрах игрой на фортепьяно. Иными словами, вел образ романтического героя романов Александра Грина. Затем попал в Среднюю Азию, был радистом геологической партии, на метеостанции. Так прошло несколько лет романтического бродяжничества, что, наверно, необходимо людям творческого склада, для того, чтобы найти себя. Напитаться до предела поэзией окружающего прекрасного и сверкающего многоцветного мира.
Эти "университеты" были очень необходимы будущему композитору, всегда остававшемуся в душе поэтом, певцом возвышенных и прекрасных чувств и ощущений.
Твердо решив посвятить себя музыке, прибыв наконец после своих южных странствий уже на исходе 20-х годов в столицу, он не вернулся в ГИТИС, а поступил в музыкальный техникум им. Гнессиных на композиторское отделение. Его педагогами были замечательные музыканты и теоретики русской и мировой симфонической школы - Гнессин, Глиэр, Рогаль-Левицкий.

Гнессин, Глиэр, Рогаль-Левицкий

Курсовой работой Александра Варламова стала симфоническая картина довольно крупного масштаба -"Добрыня Никитич", построенная на мелодической основе русского фольклора и заслужившая положительную оценку мастеров-педагогов.
В одном классе с ним оказался Арам Хачатурян. На чудом сохранившейся редкой фотографии они, студенты, стоят рядом.
-" Помню, как Гнесин, про¬сматривая наши первые опусы, говорил порою: «Я, конечно, не ручаюсь за то, что все вы будете компо¬зиторами, но то, что из моего класса выйдут грамот¬ные музыканты, за это я, пожалуй, поручиться могу». Именно Михаил Фабианович окончательно укрепил во мне желание стать музыкантом, и я ему бесконечно благодарен за это".

Варламов по-прежнему не теряет связи ни с театральной, ни с артистической общественностью Москвы. Берется написать музыку для театра "Бывший Корж" к спектаклю Алексея Дикого "Джума Машит", относящегося к разряду так называемых "колониальных " пьес. Очень популярное направление в то время. Здесь ему пришлось создавать не что иное, как индийскую музыку. По единодушному мнению представителей индийского посольства, приглашенных на премьеру , молодой композитор справился со своей задачей блестяще, как будь-то всю жизнь провел в Индии.
Но его не оставляет мечта о джазе, о новой музыке, так поразившей его воображение и сулящей новые , небывалые доселе возможности звуковой палитры и выразительности.
Во время учебы Варламову довелось побывать на встрече со Станиславским и услышать его рассказ, как он, будучи с Немировичем-Данченко в Нью-Йорке, слушал за обедом в одном ресторане джаз вместе с Рахманиновым. Сергей Васильевич вслух восхищался этим искусством. Он предложил ансамблю сыграть одну из своих мелодий и пофантазировать на ее тему. Сел к роялю и наиграл ее. Музыканты пошептались и не только с ходу сделали обработку этой вещи, но и поимпровизировали на ее основе. Все были потрясены.
Варламов этот рассказ запомнил на всю жизнь – вот, значит, как надо играть, вот как надо владеть Музыкой!
После окончания училища Александр мечтает стать дирижером оркестра. Правда, оркестра пока нет, и первые три года он работает заведующим музыкальной частью Московского театра миниатюр. Но в 1933 году вместе с аккордеонистом Игорем Гладковым (у него через два года родится сын Геннадий, которому суждено стать знаменитым композитором), собирает оригинальный "Танго-джаз". В 1934 году на экраны выходит фильм "Одна радость" с музыкой Варламова – молодой композитор становится одним из первых авторов музыки к звуковому кино. Оркестру предлагают ангажемент в парке Центрального дома Красной армии. Варламов пишет партитуры, собирает музыкантов в несколько измененном составе – со скрипками и духовыми – и летом того же года дает премьеру в Зеленом театре парка.
Концерты имели успех, и новый коллектив тут же пригласили в Сад "Эрмитаж" – в его Зеленом театре были объявлены концерты переселившейся из США в СССР чернокожей певицы Целестины Коол.
Выше я уже писал о замечательном музыкаль¬ном фильме К. Шахназарова “Мы из джаза”, многие эпизоды которого взяты из жизни Александра Вар¬ламова. Например, эпизод со знаменитой американ¬ской джазовой исполнительницей Целестиной Коол, которая приехала в Москву по приглашению своего родственника, негра-коммуниста, принявшего советское гражданство, рабочего Московского подшипникового завода, де¬путата Моссовета Роберта Робинсона. В Москве он помог ей получить гражданство и поступить учиться пению. В Штатах Целестина однажды выступила с Дюком Эллингтоном.

Целестина была поражена прекрасным звучанием оркестра Варламова.
Сотрудничество с Варламовым оказалось столь успешным, что они, проработав вместе сезон, выпустили пластинку.
Вот как рассказывает Александр Варламов о встрече с Целестиной Коол.
-" Встречу с Целестиной Коол всегда вспоминаю с большим удовольствием. Это была целая эпопея.
Как-то случайно мы узнали, что в Москву для учебы в консерватории должна приехать из США известная негритянская певица Целестина Коол. Наш администратор Феликс Данилевич «загорелся" идеей заполучить ее к нам в ансамбль. «Это будет фурор, это будет сенсация!» — приговаривал он. Развил бурную деятельность. Через американ¬ское посольство проследил весь путь певицы от Нью-Йорка до Москвы. И вот мы, прихватив с собой переводчицу, едем на вокзал встречать поезд из Ленинграда. Один состав прибыл, второй... Нет Целестины. Наконец из третьего выносят гору чемоданов, а за ними выходит Целестина. Мы. правда, были не во фраках (это уже в фильме для пущего ко¬мизма придумано). Стали уговаривать ее с нами подружиться. Привезли в гостиницу театра Красной Армии. Но вот беда — Целестина категорически отказывается петь в джазе, так как. по ее мнению, белые будут эксплуатировать ее негритянский талант. Твердит: «Ноу. ноу. ноу!». Как быть?
Тогда находчивый Данилевич принес откуда-то плакат «Дружба народов»: взялись за руки китаец, негр и белый. Показываем на картинку и уговариваем: «Дружба, братство, интернационализм. У нас не Америка Советский джаз — это не буржуазное мероприятие. Вы будете работать в системе театра Красной Армии — армии победившего пролетариата.
Мы обеспечим вас лучшими преподавателями. спецпайком и т. п.».
Еле уговорили.
На следующий день встречаемся с ней. чтобы подобрать репертуар. Спрашиваем: «Целестина, что бы вы хотели петь?» — «О. я буду петь «Очьи чьерные". Вери гуд сонг...». Мы схватились за головы. Она ненормальная! Всех нас «под монастырь» подведет. (Ведь тогда спеть «Очи черные» — это почти что «Боже, царя храни). Мы говорим: «Это невозможно. Эта песня запрещена». Она никак не могла понять, что значит «запрещена. — «Разве можно песню запретить? «Очи черные» — это ведь русская народная песня. Любой оркестр в Америке ее играет. Пластинки по всему миру разошлись. Почему же такая мощная армия такого победившего пролетариата боится такой прекрасной народной песни?..». Кое-как объяснили ей всю, так сказать, щекотливость создавшейся ситуации.
Злодейка-судьба жестоко обошлась через несколько лет с Целестиной Коол. Как, впрочем, и со многими из нас. Но тогда, в 34-м мы об этом, конечно, знать не могли"...

В небольшой книжке мемуаров Симона Кагана "Иных уж нет...", изданной в Тель-Авиве в 2005 г. автор пишет, что в 1938 г. М.И. Калинин в ультимативной форме предложил певице Ц.Коол или принять гражданство, или уехать в Америку. Целестина, тепло попрощавшись с Симоном Каганом и его женой Фридой, благоразумно предпочла вернуться в США.

Вскоре оркестр пригласили выступать на открытой эстраде в парке при Центральном Доме Красной Армии. Новый коллектив сразу привлек внимание музыкальной общественности Москвы, особенно, когда с ним стала выступать приехавшая из Америки негритянская певица Целестина Коол. Вот как отзывалась об оркестре Варламова пресса .
Музыкальный обозреватель газеты "Советское искусство" Виктор Эрманс писал:
-" В программе парка ЦДКА , как и в каждой садовой программе имеется джаз. Однако в данном случае это отнюдь не бедствие. Джаз под руководством Варламова культурный, корректный и достаточно квалифицированный ансамбль. Это , если можно так выразится, джазовый "персимфанс" (сокращение от Первый симфонический ансамбль, оркестр без дирижера. Новинка того времени). Его руководитель, композитор Александр Варламов, на эстраде не присутствует вовсе и тем самым освобождает публику от набившего оскомину трюкачества, положенного «по чину» дирижерам джаза с легкой руки Леонида Утесова».
Тщательно изучая реакцию эстрадного зрителя, приходится отметить , что в первых программах двух крупнейших эстрадных театрах Москвы-"Эрмитажа" и ЦДКА, наибольшим успехом пользуется Целестина Коол и Варламов. Успех именно этих артистов знаменует собой рост эстрадного зрителя, отметая пошлятину, он чутко отмечает, выделяет и оценивает культурность, качество и мастерство эстрадных номеров".

Анализируя искусство джаза, виднейший музыкальный критик И.Соллертинский писал: «В джазе есть неподдельная веселость. Есть юмор. Есть подхлестывающий ритм во всевозможных вариантах. Есть элементы задорной лирики… Джаз не терпит дилетантизма. Виртуозность – один из составных признаков определения джаза».
Эти свойства нашли яркое воплощение в руководимых Варламовым оркестрах.

После удачного дебюта - сезона работы на эстраде парка при Центральном Доме Красной Армии, в 1934-35 годах, Александр Варламов почувствовал, что созданный им оркестр способен сделать качественный рывок вперед , а он сам, как руководитель и композитор, обязан искать и утверждать новые формы, краски и приемы в избранном им жанре музыки. Особенно его окрылила оценка его музыкального наставника , любимого учителя Михаила Фабиановича Гнесина, которого он, не без внутреннего трепета, решился пригласить на концерт своего джаз-оркестра. Ведь у представителей серьёзной музыки , как известно, джаз пользовался дурной славой. Но, к удивлению недавнего выпускника музыкального техникума, Гнесину понравилась программа и он, по словам Варламова, благословил его на творческий подвиг.
-"Дело совсем не в том, как называется это искусство- маленькое, легкое, несерьезное , сказал Михаил Фабианович. Меня привлекает во всем, что вы делаете настоящее мастерство- и в форме и в языке музыки. А всякое подлинное мастерство дает любому явлению право на жизнь в искусстве".
Вскоре он подарил Варламову свой фотографический портрет с надписью "Моему дорогому талантливому ученику Саше Варламову на добрую память от Гнесина".
Этот портрет всегда висел в кабинете Варламова до последних дней его жизни.
-"Доброе слово учителя окрылило меня, Теперь я уже не сомневался в правильности сделанного выбора"- рассказывал Александр Владимирович.
Поощрял увлечение джазом у Варламова и педагог по инструментовке Рогаль-Левицкий. Он сам посещал вместе со своим учеником концерты приезжавших в Москву негритянских ансамблей, ходил вместе с ним в антракты за кулисы . Изучал духовые инструменты , сурдины (приспособление, применяемое во время игры на музыкальных инструментах, когда требуется ослабить, приглушить их звучность, или же изменить тембр.), ударные. Расспрашивал музыкантов о способах звукоизвлечения и прочих секретов, что позднее легло в основу пространной главы о джазе в капитальном труде Рогаль-Левицкого по инструментовке.

Впервые в студию Грампласттреста Александр Варламов пришел со своим коллективом в 1934 году. В тот свой первый концертный сезон его джаз-оркестр выступал с певицей Целестиной Коол, солисткой знаменитого оркестра Дюка Эллингтона. Записи песен в ее исполнении проходили 28 и 29 июня в помещении Октябрьского зала Дома Союзов, где тогда располагалась студия. Целестина Коол исполнила написанные специально для нее Варламовым песни «Желтая роза», «Лаллабай» («Колыбельная»), а также «Рапсодию любви» Вильямса и песню Юманса «Время в моих руках».

Дебют на пластинках давался коллективу с трудом. На запись двух песен в первый день ушло около 6 часов! Певица, музыканты, опытный мастер своего дела звукорежиссер Вилли Генрих и молодой звукорежиссер Георгий Дудкевич стремились добиться наилучших результатов. Высокая требовательность вообще отличала Александра Варламова; несмотря на то, что его оркестры приходили в студию отлично подготовленными, а произведения, которые они собирались положить на диск, многократно ими исполнялись с эстрады, на запись танцевальной пьесы, звучащей немногим более двух минут, уходило не менее двух часов напряженной работы.
К сожалению, первые записи оказались технически несовершенными, и после выпуска очень небольшого тиража пластинки были сняты с производства. Лишь современная техника, располагающая системой фильтров, регулировкой низких и высоких частот, реверберацией, механическое очищение записи от щелчков, появление которых было вызвано низкокачественной массой пластинок, позволили сегодня воскресить песни

Целестина Коол потом сменила много эстрадных и джазовых ансамблей, но Варламова она всегда вспоминала с большой благодарностью. Она говорила, что у нее никогда не было такого маэстро.

-"Случайные записи все были. Нужна была танцевальная музыка. Танцевальной музыки тогда было очень мало, а народ танцевал тогда так, как никогда, пожалуй. Сейчас это не те танцы. Сейчас это толкотня на одном месте. Раньше были элегантные танцы. Я жил недалеко от "Сокольников" и приезжал на танцплощадку посмотреть , как обыкновенная рабочая молодежь танцевала."-говорил Варламов.
В 1936 году Варламов собрал свою знаменитую "Горячую семерку". Вернее, этот ансамбль вначале назывался "Восемь горячих ребят", включая и своего руководителя. Именно в этом коллективе начало зарождаться все то новое, передовое, что потом позднее легло в основу джазового языка наших музыкантов 50-х -60-х годов. Обычно , говоря о "Семерке" Варламова, искусствоведы перечисляют музыкантов, с которыми он записал в начале 1938 года пластинки в стиле свинг, вошедшие по праву в золотой фонд отечественного джаза. (В ее состав вошли Петр Борискин (труба, альт-саксофон и кларнет), Виктор Быков (труба), Александр Васильев (тенор-саксофон и кларнет), Николай Шмелев (тромбон и баритон-саксофон), Михаил Петренко (фортепиано), Сергей Чаншев (контрабас), Олег Хведкевич (ударные).

"Я не отбирал первоклассных музыкантов и не искал их, — рассказывал Александр Владимирович. — Мне нужны были талантливые люди, которые хотели учиться, энтузиасты джаза. Наша "семерка" стала для них школой, и состав ее за четыре года почти не менялся".)
Между тем, первый состав "Семерки" 1936-37 годов был несколько иным. Здесь играли : талантливый альт-саксофонист Владимир Франк, трубачи Константин Заржевский и Иван Гурьев, гитарист Лев Петров, ударник Лучек, а также , тромбонист и баритон -саксофонист Николай Шмелев и пианист Николай Рязанов. Рязанов был разносторонним, наблюдательным , очень способным человеком. Мало того, что он единственный из ансамбля имел консерваторский диплом, а позднее организовал популярнейший джаз-квартет , он еще и писал стихи. В его поэме "Колыбельная джазу", где он живописует, ту атмосферу, что царила на репетициях "Горячей семерки".
Тот дух творчества и поиска, что пронизывал и объединял весь коллектив. Вот отрывок из этой, скажем так, юношеской поэмы. Строки, которые гораздо ярче и реалистичнее нарисуют нам картину репетиции Варламовской "Семерки" с попутными штрихами и характеристиками ее участников, чем это сделали бы искусствоведческие исследователи. Надеюсь, что вы не отнесетесь слишком взыскательно к стилю и уровню этих стихотворных строк. Главное не в форме, а в содержании. Здесь встречаются специфические музыкальные термины, знакомые каждому джазмену, но для мало сведущих в этом , надо пояснить их значение. Хот- в переводе с английского, значит -горячий. Это стиль джаза., охватывающий период с 20-х до середины 40-х годов с диксиленда и чикагского до окончания расцвета свинга. Означает и качество игры, ее темпераментность, напор, энергию. Брэк, короткая музыкальная пауза. Обычно в 2-4 такта заполняемая импровизационными соло одного из оркестрантов.
Удивительно правильно, на мой взгляд, сказал Алексей Баташев :

" Джаз - это живая музыка. Музыкант, импровизируя, высказывается от своего имени, а не выполняет поручения композитора."
Картонным рупором в 20- 30 года пользовались певцы -солисты при выступлениях на эстраде, как усилителем звука, из-за отсутствия микрофонов, которые в то время были большой редкостью. Даже в студии звукозаписи ансамбль, хор или большой оркестр записывали обычно при помощи одного единственного микрофона. Варламов рассказывал, что звукооператор перед началом записи на пластинку обычно просил солистов джаза снять ботинки, чтобы они не скрипели. Так что все шедевры, зафиксированные на восковые и медные оригиналы , как говорится, в одних носках, часто не всегда целых.
Итак , извлечение из поэмы Александра Рязанова "Колыбельная джазу" . Написана она в 1937 году.

Варламов -строгих джаза правил
Он им не в шутку занемог
И уважать его заставил
Всех, кто иначе думать мог.
И чтобы было вам понятно
Как с ним судьба меня свела
Я вспомнить должен аккуратно
Те времена и те дела.
Случился месяц передышки
Что толку в этаком излишке
То там, то здесь заходит речь
Чего нам легкие беречь
И вот вновь трубный глас раздался
Повсюду слышится - пора
И каждый вечер совещался
Актив с Варлашей до утра.
Решили- стать гастрольным джазом
И взялись за программу разом
С утра до полночи, весь день
Нам мучить музыку не лень.
Героев прошлого прославлю
И вам я каждого представлю.
Мы предки. Что ж скрывать
От нас пошел ваш современный джаз.
Если начать, то с дирижера,
На сцене это сущий бес
В нем 1000 вольт.
Его напора не сдержит даже ДнепроГЭС
Неутомимый вождь фокстрота
Творец Варлашенка
До пота на репетициях кричал
И нас на подвиг призывал.
Но вот, рассеян, как профессор
Помимо сцены и труда
Коллежский был бы он асессор
В другие, давние года.
У рампы ж темперамент негра
Как Тутти труп его аллегро
Едва лишь занавес взлетит
Нам браво публика кричит.
За ним весь наш состав.
Володя- педант расчетливый, но мил
Он с саксом спит, в обнимку бродит
Ведь на него весь год копил.
Ванюша- лучший активист
В душе -возвышенный артист.
Пролил за дело много пота
И первым понял краски ХОТа.
О старой гвардии кончаю.
Растили мы и молодежь.
Бывалые бойцы, мы знали
Что в бой без смены не пойдешь.
Вот Лев- воспитанник эстрады.
С фигурой Колосса Эллады.
С испанской страстью струны рвет
За что от дам ему -почет.
В очках - ударник Лучек, чех
Объект для шуток и потех.
Любитель бреков невпопад,
Шумит , как горный водопад.
С ним рядом Константин Заржевский
Трубач. Красив, могуч, как вол трудолюбив
Вот лишь по зверски
Из "Спартака" в кино ушел.
Но джентльмен душой и ликом
Наш новый стиль постиг он мигом.
И наддает трубою жар
Так , будь-то в городе пожар.
Он тромбониста приволок
Шмелева, малый словно болен.
Ворчливой бабы голосок
Скрипит, что всем он не доволен.
Но , этот маленький порок
Простит ему Илья-пророк.
А ценно то, что парень славный
И на дуде не бесталанный.
Теперь вам хоть немного ясно
Да, нет уж тех времен прекрасных
Хоть спину гнули в три дуги
Мы слышали судьбы шаги.
Рокочет мощный бас тромбона
Варламов в рупор свой шипит.
То слышны всхлипы саксофона,
То медный глас трубы звенит.
Все от старания трясутся -
Еще немного и пойдет.
У Саши, Левы струны рвутся
Ну, вообщем ХОТ на полный ход.

Судьбы описанных в поэме варламовских музыкантов сложились по разному. Кто-то перешел в другие оркестры, а кое кого постигла печальная участь того времени. Например, саксофонист Владимир Франк был арестован органами НКВД за свою иностранную фамилию. Между тем она произошла от его прозвища, так как он был из беспризорников и товарищи дали ему такую кличку , перешедшую потом в фамилию. Своей собственной фамилии, как и семьи он не помнил. Сами понимаете, для органов человек с такой фамилией , Франк, мог быть только агентом иностранной разведки. Да он еще играл джаз.
Другой музыкант, Александр Рязанов попал в ГУЛАГ уже после войны.

На некоторых пластинках звучал голос певца. Это пел сам Александр Варламов. Невысокий, стройный, с копной волос и тоненькими щёгольски¬ми усиками, он прекрасно смотрелся на сцене. Однако на этикетках пластинок, выходивших в те годы, его имя не упоминалось. «Я просил сделать это совершенно сознательно, — рассказывает Александр Владимирович. — Включение голоса в танцевальную пьесу для меня не было самоцелью.
Я рассматривал его как оркестровую краску, не стремясь превратить ансамбль в аккомпаниатора. Текст песенок в этом случае служил для выражения содержания и настроения оркестровых произведений, он помогал найти характер исполнения».
Многие названия произведений , исполняемые джазом Варламова, имеют свою историю.
Возьмем одну из самых знаменитых пьес в исполнении оркестра под управлением Александра Варламова "Свит-Су". Долгое время любители джаза и сами музыканты гадали, что же это такое значит. Оказывается Су, вернее Сью, это уменьшительное от имени Сюзанна. Вообще то в оригинале пьеса называется "Sweet Sue, Just You", что в переводе значит милая, если угодно - сладкая Сюзанна. Шлягер написан американским композитором, автором музыки к кинофильмам Виктором Янгом в 1928 году и посвящен немецкой киноактрисе Сью Кэрол.
(Согласно Википедии , Сью Кэрол американская киноактриса из семьи немецких иммигрантов, из Австрии).
По мнению многих знатоков и историков джаза, эта варламовская транскрипция пьесы одна из лучших в мировой фонотеке джаза. Здесь выделяется замечательное соло первого трубача "Семерки" Петра Борискина, а также великолепные брэки ударника Олега Хведкевича. Эта запись сделала его знаменитым на долгие годы. Интересно, что в партии рояля играют в четыре руки пианист Александр Рязанов и руководитель джаз-септета Александр Варламов.
Обычно свои концерты Александр Варламов заканчивал песенкой "Уходит вечер", которая стала своеобразным символом его коллектива, а также его самого. Эту песню исполняют до сих пор, в том числе и самые современные коллективы.
Вот как говорит Александр Владимирович об истории создания этой песни.
- "Раньше была придумана мелодия. Слов не было. Когда появился оркестр "Семерка" выяснилось, что явно не хватает здесь вокала. Вплоть до того, чтобы была еще разрядка для инструментала. Потом, заметьте, что надо было успеть перехватить инструмент. В этот момент паузы, надо было ее чем-то заполнить. Либо вокал, либо рояль. И вокал давал возможность передыха для того, чтобы можно было перестроить сценическое действие.
С Николаем Ивановичем Ковалем я уже сделал несколько вещей. Была поставлена задача Николаю Ивановичу -"Напишите такой текст, чтобы это было прощание с публикой".
Это был заключительный номер программы. "Спокойной ночи". Я ему даже напел -"Спокойной ночи, тара-ра -ри-ра". Он написал -"Уходит вечер, тара-ра -ри-ра".
В известном очерке Ильфа и Петрова "Из записных книжек" , датированным 1936 годом имеется документальное свидетельство о выступлении джаз-оркестра под управлением Варламова. Этот отрывок часто цитируется критиками и биографами Александра Владимировича, что весьма вызывало его неизменное раздражение. Авторы знаменитых романов " 12 стульев" и "Золотой теленок" , рассказывая о концерте в клубе милиции , бурной реакции зрителей- милиционеров на игру, разместившегося на сцене джаз-оркестра, пишут следующее.
Концерт, на котором присутствовали писатели, проходил в Подмосковье — Малаховке, в ту пору дачном поселке. Помимо дач там располагался Дом отдыха милиции.
Вот как писали знаменитые писатели:
«Концерт джаз-оркестра под управлением Варламова.
Джаз играл паршиво, но с громадным чув¬ством и иногда сам плакал, растрогавшись («в маленьком письме вы написали пару строк, что меня любили»). Испытанные сержанты милиции, наполнявшие зал, шумно вздыхали, ревели «бис». В общем, растрогались все. Хорош был старик Варламов, трубивший нежные слова любви в рупор, сшитый из зеленого скоросшивателя. Он был во фраке и ботинках».
Скоросшиватель, ставший рупором, — единственное средство усиления. Сегодня не все помнят или знают, что еще в середине 30-х годов микрофон на эстраде был редкостью.
А ведь петь в «Эрмитаже было не просто. Ведь там тридцать четыре ряда минус акустика. И без микрофона.
Вспоминает Варламов: -" Да, пел без микрофона. Пел не только в «Эрмитаже», где хоть крыша над головой, но и на открытых площадках. Микрофонов действительно не было, но публика умела слушать. Это тоже искусство, сегодня исчезающее. Публика хотела слышать и слышала. Если ее интересовало то, что происходило на эстраде, она вся превращалась в слух. На нынешнего зрителя обрушивается такой поток звуков — нередко из десяти динамиков, что ему не напрягать свой слух приходится, а на¬оборот, искать средство защиты от перегрузки барабанных перепонок."..
Между прочим, стариком Варламова прозвали за то, что он очень рано начал седеть , хотя в то время ему исполнилось едва 30 лет. Он обладал великолепной густой шевелюрой.
Больше всего Варламова возмущали слова, что руководимый им оркестр играл плохо.
-"Как это так, играл плохо -восклицал Александр Владимирович. Что такое эти авторы там пишут? Что они понимают в музыке, тем более в джазе. Мой оркестр не мог, не умел плохо играть".
Тут великим сатирикам доставалось, как говориться, на орехи. Потом, немного успокоившись, Варламов пояснял:
-"Меня часто просили помочь разным оркестрам, потому что мой авторитет к тому времени был уже достаточно высок. Я почти всегда соглашался , приезжал, по мере возможности занимался с музыкантами. Указывал на ошибки, делился тем, что было уже найдено в моем коллективе, в нашей "Семерке". Иногда дирижировал этими ансамблями в концертах. Конечно, они были разного уровня, порой весьма слабыми, но я не мог отказать, если чувствовал, что могу хоть чем то помочь и музыканты действительно хотят овладеть языком и приемами джаза. Ведь школы джаза в то время в нашей стране практически не было. Мы шли ощупью, учились друг у друга. И тем, что находили в процессе практики, спешили бескорыстно поделиться с другими. Очевидно Ильф и Петров в качестве репортеров попали на один из таких концертов с моими подшефными музыкантами , которых я инспектировал и согласился продирежировать их оркестром. Это не могла быть моя "Семерка", ни в коем случае. Мои ребята были настоящими ассами. Это признавали все".
А вот признание бесспорного авторитета в советском джазе, блестящего пианиста , композитора, руководителя популярнейшего джазового ансамбля , записавшего большое количество пластинок, которые на многие годы стали хитами, Александра Цфасмана.
-"В середине 30-х оркестр Александра Варламова был заметно впереди остальных".
Далее Цфасман подробно развивает и аргументирует свой вывод, основанный на глубоком профессиональном анализе.
Александр Владимирович Варламов рассказывал, как в 1936 году, когда его "Горячая семерка " выступала перед началом сеанса в московском кинотеатре "Колизей", их пришли послушать утесовцы. После концерта они поднялись на сцену , прошли за кулисы и в восторженных выражениях высказали варламовским музыкантам свое восхищение их игрой. Музыкальный руководитель и главный аранжировщик оркестра Утесова , Леонид Андреевич Дидерихс, с грустью признался -"Вы делаете то, что хотите, мы этого, к сожалению, лишены. Я вам очень завидую."

Дидерихс Леонид Андреевич

Его было легко понять, потому- что роль музыкантов и аранжировщиков в утесовском коллективе сводилась к основной задаче -сопровождение песен на все актуальные темы, согласно идеологическим требованиям. Также они были вынуждены подчиняться жестким рамкам эстрадного спектакля, что представляли из себя концерты Леонида Утесова и его оркестра. В то время как солисты Варламова легко и свободно порхали по всей конструкции джазовой пьесы , расцвечивая ее виртуозными узорами, наполняя упругим свингом и искрометной импровизацией.
В 1936 году Комитетом по делам искусств при Совете Народного Хозяйства СССР было принято постановление "О создании Государственных музыкальных коллективов"- симфонического оркестра, хоровой капеллы, оркестра народных инструментов, джаз-оркестра и духового оркестра. Позднее вопрос о джазе был расширен. Было принято решение собрать два профессиональных коллектива этого направления- Государственный джаз СССР и джаз-оркестр Государственного радиокомитета. Руководителем первого оркестра был назначен Виктор Кнушевицкий, вторым - Александр Варламов.

Виктор Кнушевицкий
С огромным энтузиазмом взялся Александр Владимирович за порученное ему дело, понимая всю ответственность и творческие возможности , открывающиеся перед ним.
Он сам производил набор музыкантов, тщательно взвешивая способности каждого кандидата. Вскоре удалось собрать замечательных инструменталистов , в полном смысле джазовый цвет Москвы, да пожалуй и страны. Так как, услышав о создании государственных джазовых коллективов , приезжали музыканты и из других городов. Вошла в оркестр и большая часть варламовской "Семерки". Состав джаза ВРК получился в полном смысле интернациональным. Русские , евреи, армянин альт-саксофонист Михаил Кримян, азербайджанец пианист Тофик Кулиев, ставший позднее народным артистом Азербайджанской ССР, профессором Бакинской консерватории; татарин, контрабасист Сулейман Чанышев; финн прекрасный тромбонист Тойво Кохонен; был даже чешский цыган, знаменитый в последствии ударник Лаци Олах, приехавший в СССР на гастроли в 1935 году с чехословацким джазом под управлением Антонина Циглера и оставшийся в нашей стране.

Джаз-оркестр Всесоюзного радиокомитета в Московской телестудии. 1938 г.

Начались репетиции, подготовка первых концертных и радиопрограмм. Особняк на Пушкинской площади , выделенный под репетиционную базу оркестра ВРК, вскоре сделался местом паломничества московских джазменов. Вскоре открылся ресторан в только что отстроенном здании гостиницы "Москва" на Манежной площади по проекту архитектора Щусева. Джаз оркестр Всесоюзного радио был приглашен играть там по вечерам для самой шикарной публики и гостей столицы. Репертуар должен быть, само собой, сугубо западным. Это пришлось очень кстати и явилось прекрасной добавочной практикой для музыкантов. Многие, только что отрепетированные номера и джазовые пьесы сразу же опробовались на публике, что вселяло в оркестрантов чувство уверенности, легкости, свободы, повышало мастерство. Эстрада ресторана "Москва" стала главным джазовым центром столицы. Сюда приходили музыканты со всего города послушать оркестр ВРК, а порой и поиграть вместе с ним. Собиралось много иностранцев, не перестававших удивляться, что в советской стране существует джазовый ансамбль , ни в чем не уступающий любому западному, а может быть и рангом повыше многих. Очевидцы рассказывают, что центральным моментом вечера было появление в главном зале ресторана руководителя оркестра Александра Варламова. Он приходил обычно позже, когда музыканты уже сидели на сцене и было сыграно несколько танцевальных пьес. Оркестр вставал и под звуки приветственного марша встречал Варламова. Играл до тех пор, пока он не занимал свое место на эстраде за дирижерским пультом. Тут то и начиналось самое главное- музыка. Но основным назначением коллектива было конечно его постоянное участие в радиопрограммах. Именно с оркестром ВРК связано начало систематической пропаганды лучшей советской и зарубежной легкой и джазовой музыки среди самых широких масс населения , благодаря такому мощному средству доставки как радио. В августе 1938 года вышла в эфир со своей первой программой Московская телестудия, положив начало всему тому, что сегодня мы видим на экранах наших телевизоров. В этой первой программе выступил джаз-оркестр Всесоюзного радио под руководством Александра Варламова, явившись первым эстрадным коллективом страны, удостоившемся чести возвестить звуками своих инструментов начало новой эры в массовом сознании - эпохи отечественного телевидения. Магнитофонов тогда еще не было, передачи шли в эфир "живьем". Оркестр во главе со своим руководителем был так занят, что едва успевал разучивать новые вещи. Записываться на пластинки на первых порах было просто некогда. Варламов работал с джазом ВГРК полтора года, передав затем этот прекрасно сыгранный коллектив Александру Цфасману, для того, чтобы самому возглавить Госджаз СССР, сменив на этом посту Кнушевицкого. Поэтому записей оркестра ВГРК под управлением Варламова имеется чрезвычайно мало. Их можно пересчитать по пальцам одной руки.
И все же кое-что есть. Записаны они в феврале 1939 года.
Это "Игра на пальцах" Ричарда Роджерса в обработке Варламова, точнее было бы назвать эту пьесу "Игра пальцев" или "Играющие пальцы". Но ничего не поделаешь, так уж написано на этикетке довоенной пластинки Апрелевского завода.
Затем фрагмент из " Daybreak Express" (Предрассветный (утренний) экспресс) Дюка Эллингтона. Надо сказать, что Дюк Эллингтон всегда был кумиром для Александра Владимировича Варламова с юных лет, когда он впервые услышал его записи, до последних лет жизни.
Эту пьесу аранжировщик оркестра ВРК Анатолий Арский, работавший на московском телевидении вначале техником и привлеченный к творческой работе Варламовым, переписал с пластинки нота в ноту и даже специалисты не могли найти различия между исполнением джаза ВРК и оригиналом Эллингтона. И , наконец, "Дикси Ли" (Южанин Ли).

Немного отступлений.

Был в 20-х годах нашего века популярнейший русский советский писатель Сергей Заяицкий. Вы не знаете такого писателя? А жаль.
И очень печально, что люди нынешнего поколения , да пожалуй, и предшествующего, никогда ничего не слышали о нем. А когда-то произведения только что вышедшие из под пера этого писателя с такой , немного смешной фамилией, буквально рвали из рук. Его поклонники платили за них любые деньги. Славу его можно сравнить, ну разве с недавней популярностью Валентина Пикуля.. Это был в полном смысле слова замечательный литератор. Какой же у него был стиль, направление? Если взять немного Гоголя, Салтыкова-Щедрина, Чехова, Аверченко, Ильфа и Петрова, Зощенко. Перемешать их всех и разделить поровну , то получится как раз Сергей Заяицкий. Даже от Булгакова, с его романтической чертовщиной, что-то в нем есть.. И стилист он был прекрасный. Обладал острым взглядом, редкостным даром слова, точным образным пером. Прожил он недолго, всего 37 лет, умер в 1930 году.
Почему же сегодня мы о нем ничего не знаем? Да по той же причине , по какой до недавнего времени не знали Слезкина и Клычкова, Романова и Пильняка, Розанова и Бердяева, Гумилева и Северянина, Цветаеву и Зинаиду Гипиус.
В середине 20-х годов он задумал создать пародию на авантюрный лирический роман, назвав его "Красавица с острова Люлю". Задумал то он и написал , как он считал пародию, а читатель принял этот роман всерьез.
Его романом пленился также молодой композитор Александр Варламов. Познакомился с писателем и уговорил его сделать по своему бестселлеру либретто, чтобы создать по нему оперетту. И оперетта "Красавица с острова Люлю" была вскоре рождена и поставлена в Театре-студии под руководством Рубена Симонова в 1928 году, песенку из которой «Юнга Джим» с большим успехом пел известный в 30-е годы певец и футболист К. Малахов.

В премьере участвовали сам автор- композитор Александр Варламов, его друзья актеры по ГИТИСу и даже его мать, обладавшая прекрасным голосом и исполнившая одну из центральных ролей. Оперетта имела успех. Ее динамичный, пронизанный юмором сюжет, яркая музыка сулили ей долгую жизнь, популярность и хорошие сборы. Но вскоре она была запрещена, как и другие произведения Заяицкого. Произошло это на самом рубеже 30-х годов. Так бы и канула бесследно в лету эта работа Варламова, если бы Александр Цфасман , кому Варламов передал в полном составе созданный им джаз- оркестр Всесоюзного радио осенью 1939 года, не помнил о ней и не попросил Александра Владимировича разрешить использовать некоторые мелодии и песенки из оперетты "Красавица с острова Люлю", не афишируя, естественно ее название. Варламов не протестовал и передал Цфасману партитуру своей оперетты.

Созданный одним и тем же постановлением Комитета по делам искусств, что и джаз-оркестр Всесоюзного радио и дебютировавший в ноябре 1938 года в Колонном зале Дома Союзов, Государственный джаз СССР , был в полном смысле слова, выдающимся коллективом. В первую очередь хотя бы по количеству музыкантов и артистов. Их начитывалось в общей сложности около 50 человек. Серьезность государственного подхода в этом мероприятии создания коллектива , который должен был стать законодателем вкусов и образцом для всего советского джаза , чувствовалось во всем. И во внешнем оформлении оркестра, и в тщательном подборе репертуара и в манере исполнения. Музыканты выступали всегда во фраках, как симфонический оркестр. Под стать была и программа первого публичного концерта- Рахманинов, Шостакович, Бархударян. Прозвучали песни советских композиторов Дунаевского, Блантера, Милютина, Дмитрия и Даниила Покрасса и других, которые исполнили солистки Большого театра Александра Тимошаева и Вера Красовицкая, певец классической школы -Георгий Виноградов.
Несмотря на красивое и мощное звучание оркестровых групп, на оперное бельканто певцов, на хороший вкус и музыкальный профессионализм руководителя коллектива композитора Матвея Блантера, на очень интересные и изобретательные аранжировки главного дирижера джаза Виктора Кнушевицкого , в этом гигантском оркестре кроме названия не было почти ничего джазового . Это несмотря даже на то, что в его составе находились прекрасные музыканты , имевшие к тому времени большой опыт музыкальной практики, пришедшие в Госджаз из ансамблей Цфасмана, Самойлова, Лансберга, прекрасно игравшие на танцах , кинотеатрах, на различных эстрадах. К примеру, трубач виртуоз Владимир Сафонов, тромбонист Иван Ключинский, саксофонисты Владимир Костылев, Михаил Ланцман, Георгий Рубанов, скрипач Иосиф Робей, ударник Иван Бочеев, аккордеонист Игорь Гладков и многие другие.
В чем же дело? Руководитель оркестра и дирижер Виктор Кнушевицкий был опытным музыкантом, игравшим на многих инструментах и , по большому счету, выдающимся аранжировщиком. Тонко чувствовал гармонию и структуру музыкального произведения. Умело и разнообразно применял выразительные и разнообразные окраски и тембры. Многие хорошие песни получили путевку в жизнь благодаря Госджазу СССР . Он собрал вокруг себя большой авторский коллектив талантливых композиторов, поэтов, исполнителей . Были поистине выдающиеся достижения и оркестрового письма, благодаря таланту Кнушевицкого. Но, настоящего джаза в профессиональном значении так и не получилось. Это понимали все, даже руководители от культуры. Первый эстрадный коллектив страны , призванный быть образцово-показательным для всех, Государственный джаз СССР, своего названия не оправдывал. В оркестре не было основного, что делает эстрадный ансамбль джазом, несмотря на всю причудливость и изобретательность аранжировки. Не было свинга, этого главного источника энергии и движущей силы при исполнении джазовых пьес. И тогда на помощь был призван Александр Варламов. Начальником Управления музыкальных учреждений , был тогда Владимир Сурин, прогрессивный , компетентный человек, знавший и высоко ценивший Варламова. Он хорошо разбирался в джазе. Одно время он сам, не без успеха, играл в любительском джаз- ансамбле. Позднее он стал директором "Мосфильма". В середине 1940 года вызвал к себе Варламова и без обиняков предложил ему возглавить Госджаз СССР.
Владимир Сурин подошел к своему патефону, поставил пластинку Эллингтона и сказал: "Вот вам образец. Слепо не копируйте, отнеситесь творчески".

Необходимо сказать еще вот о чем. Государственный джаз будучи, в полном смысле слова ,придворным оркестром , помимо официальных концертов был обязан принимать участие во всех правительственных открытых и закрытых мероприятиях, празднествах и торжественных приемах, увеселяя вождей , всю партийную элиту и их окружение.
Веселье в Кремле и правительственных заповедниках и дачах было поставлено на широкую ногу. Все мероприятия подобного рода заканчивались обычно грандиозными пиршествами и попойками, в которых приходилось принимать участие в обязательном порядке музыкантам и артистам Госджаза. И, конечно, не только этого штатного коллектива, но и приглашавшимся для выступления драматическим актерам, солистам Большого театра и Филармонии, известным писателям, ученым и так далее.
Попробуй-ка отказаться от тоста за здоровье товарища Сталина, его соратников, членов Политбюро и ЦК, за каждого персонально и всех вместе.
Атмосфера в Госджазе ярко и выразительно описана в вышедшей в Америке в 70-х годах книге невозвращенца Юрия Елагина "Укрощение искусств", бывшего скрипача Государственного джаза СССР в конце 30-х годов.
В Советском Союзе отрывки из этой книги под заголовком "Музыкальные услады вождей"были опубликованы в 1990 году в журнале "Огонек", когда им руководил Виталий Коротич.
Многие музыканты начали просто спиваться, а руководитель и дирижер Госджаза талантливый музыкант и композитор Виктор Кнушевицкий заболел тяжелой формой алкоголизма. Создалось катастрофическое положение , грозившее развалом интересного и самобытного коллектива. Прежде чем принять руководство оркестром , Александр Варламов поставил свои условия - никаких дежурных правительственных концертов, никаких официальных выступлений до полной подготовки новой программы для завершения преобразований в коллективе и овладения музыкантами приемов игры по методике, выработанной Варламовым за годы практики и руководства джазом Всесоюзного радио, "Горячей семерки" и другими джазовыми ансамблями. Эти условия были приняты.Начались усиленные ежедневные занятия, репетиции, работа по отбору инструментальных пьес и песен для новой программы.
Варламов стремился не только развить у музыкантов способность свинговать, но и овладения чисто пластическими методами, привить им чувство свободы, раскованности, легкости, так необходимых для музыкантов джаза.
На должность художественного руководителя был приглашен главный режиссер Малого театра Волконский (настоящая фамилия — Муравьев) Николай Осипович (1890-1948).
Для музыкантов началась серьезная учеба: Александр Владимирович предложил проводить уникальные занятия танцами и специальной гимнастикой. Шли ощупью, но эти уроки помогли эстрадным и академическим музыкантам овладеть нужными приемами джазовой игры, фразировки, грамотным синкопированием. Через несколько месяцев оркестр стало не узнать.
Он давал оркестрантам уроки гимнастики, танца. Занимался с ними пластическими этюдами, стремясь убрать академичность, скованность. Все это принесло свои плоды.
По словам очевидцев через полгода джаз нельзя было узнать. Это был настоящий свинговый оркестр, виртуозно, легко и красиво исполнявший любые пьесы.
Госджаз СССР под управлением Варламова успел записать на пластинки только четыре вещи. ”Веселая песенка” и “Сон” из м/ф “Белоснежка и семь гномов”, а также “Галоп” Исаака Дунаевского и “Лирическая песня” из к/ф “Сердца четырех” Юрия Милютина), сделанные в процессе подготовки новой концертной программы, премьера которой была назначена на начало июля 1941 года. В продажу они не успели выйти, по причине того, что началась война . Фабрики грампластинок, а также Дом звукозаписи срочно были вынуждены перейти на новую тематику. Долгое время эти записи считались утерянными.
Редактор -составитель этой пластинки убеждал, что этих четырех вещей не существует в природе, по причине того, что они утеряны во время войны и больше они не восстанавливались и нигде не звучали. Удалось убедить его продолжать поиски , в конце концов , эти матрицы и оригиналы были найдены в подвале Дома звукозаписи и снова отпечатаны в 1975 году и переведены на долгоиграющую пластинку. Они не были востребованы таким образом 34 года и только в середине 70-х любители грамзаписи смогли познакомиться с этими образцами творчества Александра Варламова во время его работы в Госджазе СССР.
Между прочим, фильм "Сердца четырех" тоже постигла печальная участь. Он был снят в 1941 году талантливым кинорежиссером Константином Юдиным, но увидел свет только в 1945 году. Авторам фильма и режиссеру было вменено то, что они неправильно трактовали образ военного человека, красного командира. Роль которого исполняет талантливый и блестящий актер, красавец Евгений Самойлов. Командир Красной Армии не должен предаваться сантиментам, любовным переживаниям. Он должен твердо стоять на страже рубежей Родины, ловить шпионов и быть образцом для подчиненных. Но тем не менее к концу войны настроение у зрителей и их потребности изменились, также видимо и у начальства и фильм был показан на широком экране. Он пользуется успехом до сих пор..

Матрицы грампластинок были сделаны в середине июня 1941 года в Центральном Доме Звукозаписи, но так и не были направлены на фабрики грампластинок для тиражирования. Началась война и в сумятице ее первых дней, недель , а потом и месяцев, изготовленные матрицы были свалены в подвалы хранилища, где они покрывались пылью за ненадобностью, портились от сырости. Многие из них были утеряны , некоторые были переплавлены. Только после окончания войны началась более менее планомерная работа по систематизации и учету материалов в пластиночном хозяйстве. Еще Козьма Прутков сказал, что самое трудное на свете объять необъятное. Новые послевоенные достижения звукозаписи погребли под собой прежние. И зачастую просто не было невозможности разыскивать и вспоминать огрехи незавершенных дел прошлых лет, тем более перечеркнутые войной. И вот в 1975 году, когда готовился фирмой "Мелодия" ретроспективный выпуск долгоиграющей пластинки Варламова , были найдены четыре матрицы оригинала довоенной записи Гос.джаза СССР под его руководством с тщательно подготовленной и отрепетированной концертной программой , премьера которой должна была состоятся в июле 1941 года. До этого момента любители грамзаписи их не знали, исключая нескольких счастливцев коллекционеров , ухитрившихся каким-то чудом достать пробные , служебные оттиски пластинок. Их не было даже у самого Александра Владимировича Варламова. То, что удалось разыскать, восстановить и заново положить на долгоиграющий диск было для него большим и радостным сюрпризом.

Многие из нас хорошо помнят мелодии из знаменитейшего полнометражного мультипликационного фильма Уолта Диснея "Белоснежка и семь гномов". Фильм этот обошел весь мир и комментариях не нуждается. Он снят Уолтом Диснеем в 1938 году , но широкий советский зритель увидел его только после войны под рубрикой "трофейного" , чтобы не платить деньги Америке и лично Диснею за право проката картины. До войны копии этого фильма имелись у нас в распоряжении только правительства , на киностудиях и использовались только на закрытых специальных просмотрах. Тем не менее мелодии из этого мультипликационного кино получили широкое распространение и были у всех на слуху. Особенно песенка Белоснежки. Александр Варламов сделал для своего оркестра обработку из этого фильма двух мелодий американского композитора Фрэнка Черчилла. Это "Вальс Белоснежки" и "Шествие гномов". Так было написано на пробных оттисках простых 78- оборотных пластинках в 1941 года.
На долгоиграющей пластинке 1975 года эти пьесы несколько переименованы и названы "Сон" и "Веселая песенка". Музыка Фрэнка Черчилла. Поет в первой песне Вера Красовицкая, аранжировка Александра Варламова. Играет Государственный джаз СССР под его управлением. Записано в июне 1941 года.
Любопытная деталь. Мультфильм "Белоснежка и семь гномов" был одним из самых любимых у Адольфа Гитлера и Иосифа Сталина. Он находился постоянно у них под рукой в правительственных фильмотеках. Оба великих вождя любили маленьких гномиков, маленьких смешных человечков, умилялись их смешным проделкам, переживали за бедную Белоснежку. Оба были очень сентиментальны. Считали себя искусствоведами, были поклонниками изящных искусств. Сталин в молодости писал неплохие лирические стихи. Гитлер, вообще был профессиональным художником, знатоком архитектуры. Однако эти качества не помешали им развязать самую кровавую в истории народов войну, которая унесла десятки миллионов человеческих жизней.
Судьба Государственного джаза СССР полна драматизма. Этот высокопрофессиональный музыкальный коллектив почти весь погиб зимой 1941 года, попав в окружение под Ельней, когда выехал по приказу руководства на передний край для того, чтобы дать концерты для поднятия боевого духа действующей армии. Руководил оркестром, получившим новое воинское звание "Образцово-показательный джаз-оркестр Наркомата Обороны СССР, с начала войны Юрий Лаврентьев, тоже не вернувшемуся из тех ельнинских лесов. В составе оркестра Госджаза насчитывалось около полу-сотни человек. Среди них было много ярких личностей, музыкантов-виртуозов. Вот, например, Владимир Костылев, первый альт-саксофонисте Госджаза. Это был очень грамотный , техничный музыкант, с типичной европейской манерой игры, подражавший во многом Рудди Видофту - популярному немецкому саксофонисту 20-х - 30-х годов.
(Согласно Википедии -Рудольф (Руди) Корнелиус Видофт — американский саксофонист немецкого происхождения. Изначально в детстве играл сначала на скрипке, а потом на кларнете. Позже перешёл на саксофон и уже к началу двадцатых стал известным виртуозом).
Любители старой грамзаписи должны помнить выходившую у нас в 30-х годах пьесу "Смеющийся саксофон", где солирует Рудди Видофт.
Костылев был скорее музыкантом симфонической школы, чем джазовой.
В 1938 году он участвовал во Всесоюзном конкурсе инструменталистов, исполнив Концерт для саксофона с оркестром Глазунова, за что получил первую премию и стал лауреатом конкурса. Но его увлекал и джаз. Все то новое, что несла в себе эта музыка - звучание тембра , возможности самовыражения. В 30-х годах Владимир Костылев играл в джаз -оркестрах Бориса Аренского, Александра Цфасмана, Александра Варламова, Виктора Кнушевицкого, выступая как солист. С созданием Госджаза СССР он пришел в этот коллектив , став лидером и концертмейстером группы саксофонов. Костылев обладал красивым теплым звуком , очень тщательно выучивая , написанные для него партии до последнего нюанса и обертона, добиваясь филигранности и виртуозности исполнения.
Импровизировать он не умел, учил, как говориться, импровизацию по нотам. Но, тем не менее, это был по отзывам очевидцев, выдающийся инструменталист для своего времени.
Считалось, что Костылев погиб вместе с основным составом бывшего Госджаза под Ельней.
Немногие участники фронтовой концертной бригады , напоровшиеся тогда на засаду немецких автоматчиков, в заснеженном лесу и чудом уцелевшие, рассказывали. Вот только что Костылев стоял у большой сосны, а потом, когда раздались автоматные и пулеметные очереди , он закрылся футляром своего саксофона и вдруг исчез, то ли упал, то ли отскочил в сторону.
Но больше его никто не видел, ни живым, ни убитым. Тем не менее считалось, что он погиб.
А вот как уточняет эти сведения непосредственный участник событий заслуженный артист РСФСР саксофонист Т. Геворкян, солист эстрадно-симфонического оркестра Всесоюзного радио и телевидения: «Наш оркестр обслуживал боевые части, находящиеся на переднем крае обороны, в частности, 20-й армии Западного фронта. 5 октября 1941 года это соединение, а вместе с ним и джаз-оркестр, попали в фашистское окружение. Музыкантам было выдано оружие. Вместе с солдатами мы должны были вырваться из вражеской петли. Смертью храбрых погибли в эти дни руководитель оркестра Г. Лаврентьев, саксофонист В. Костылев, тромбонист Ю. Карпенко, пианист М. Калиновский, саксофонист С. Оганесян, ударник И. Бачеев. В плен был взят трубач И. Кириленко. Свидетели рассказывали, что, прощаясь с жизнью, он заиграл «Интернационал». Звуки трубы оборвал выстрел».
Однако некоторым музыкантам удалось выйти из окружения. Среди них были известный певец Г. Виноградов, тромбонист И. Ключинский, сам
Т. Геворкян… Они перешли линию фронта в районе Можайска и были эвакуированы в Москву.
Позже появились смутные сведения, вернее слухи. После войны, в 50-х годах, кто-то якобы видел Владимира Костылева в Париже, где он являлся владельцем собственного кафе и играл в нем на саксофоне в составе небольшого ансамбля для посетителей. Повторяю, это слухи, очень смутные, недостоверные. Но как известно, слухами земля полнится. Очевидно это требует специальной проверки, тщательных расследований.
Но , конечно, было бы радостно думать и знать , что выдающийся музыкант-виртуоз не погиб, а остался жив после трагедии в лесу под Ельней. Вполне может статься, что он был ранен и попал в плен, а в конце войны был освобожден из немецкого концлагеря войсками союзников и решил не возвращаться на Родину, а остаться на Западе, хорошо понимая, что ждет таких , как он репатриантов в Советском Союзе. Лагерь и ссылка, а возможно и кое что похуже.

С началом Великой Отечественной войны многие известные писатели, артисты, режиссеры, музыканты были эвакуированы в среднеазиатские республики, в Алма-Ату, Ташкент, Ашхабад и другие крупные города. Это вполне понятно, правительство хотело сохранить творческие кадры и интеллигенцию. Уехал джаз-оркестр Леонида Утесова, базируясь в Новосибирске и готовя новую программу. Александр Варламов, хотя ему тоже предлагали уехать, не покинул осажденную столицу. Он стремиться внести свой вклад музыканта , артиста гражданина в общее дело победы. Он организует небольшие мобильные группы эстрадников, артистов, музыкантов для работы в госпиталях, на призывных пунктах. Играет перед бойцами, отправляющимися на фронт. Руководит по-прежнему джаз-оркестром МВТУ им. Баумана, над которым он взял шефство еще во время работы в джаз-оркестре Всесоюзного радио. Это был высокопрофессиональный коллектив. Рассказывают, что знаменитый польский композитор и дирижер Хенрик Варс, когда приехал в СССР в 1939 году, специально ходил слушать этот оркестр в ресторан "Националь" и не верил, что это играют будущие инженеры, технологи, ученые, а не профессиональные музыканты.
Весной 1942 года Варламов собрал свой знаменитый джаз-оркестр из так называемых белобилетников , музыкантов, освобожденных по какой-нибудь причине , главным образом по болезни, от службы в армии или демобилизованных по ранению. Среди них были, например: трубач и поэт, автор текстов популярных песен Юрий Цейтлин, только что вернувшийся с фронта и списанный, как говорится, вчистую. Жена Александра Варламова, Ксения Александровна Варламова, саксофонистка и кларнетистка , участница, между прочим, первого женского теа-джаз- оркестра и другие.
За короткий срок была подготовлена программа и оркестр стал участвовать в эстрадном спектакле замечательного артиста, автора и исполнителя монологов и скетчей , литературных пародий Смирнова -Сокольского. Спектакль назывался "Поговорим о песне". В первом отделении оркестр сидел в оркестровой яме, а во втором поднимался на сцену и усаживался на диске огромного патефона, наклоненного в сторону зрительного зала. Там, где на пластинке была изображена этикетка, стоял с дирижерской палочкой в руке Александр Варламов, а музыканты располагались по кругу. Начиналось второе отделение с зажигательного марша. Концерты шли с аншлагами несколько месяцев. В связи с этим джаз-маршем у Александра Владимировича сохранились интересные воспоминания.
-"Как-то, когда мы после концерта вместе с женой шли к метро, рассказывал Александр Владимирович, мы услышали за собой шаги. Время было военное, тревожное. Москва была в затемнении . Я обернулся. Смотрю за нами вплотную идет какой-то парень. Мы ускорили шаги, а он не отстает. Подошли к метро, он за нами. В чем дело , думаю? Мало ли, может быть из НКВД или еще что-нибудь. Спускаемся в метро, он идет вслед за нами, входит в вагон. Подходит ко мне и смущаясь, говорит.
-"Товарищ Варламов, можно к вам обратиться? Я говорю, да. В чем дело?
Он мне говорит, понимаете , я уже третий раз хожу на ваши концерты . Мне очень нравится ваша музыка, особенно джаз-марш. Я каждый раз как бы электризуюсь от него.
-Так в чем же дело, я говорю? Очень хорошо, приходите еще.
- А он говорит, понимаете, сейчас время такое трудное, я работаю. У меня денег не хватает, чтобы купить билет. Вы не дадите мне контрмарку. Может быть можно как то пройти на ваши концерты.
-Я говорю, конечно. В чем дело. Сошлитесь на меня, скажите на контроле , что вы идете ко мне и вас пропустят. А если не будет места, проходите прямо на сцену и из-за кулис посмотрите".
Он был мне очень благодарен. И действительно, на следующем концерте я увидел его за кулисами и во время исполнения этого джаз-марша видел его горящие глаза , радостную улыбку . Так продолжалось несколько дней . Потом он как -то ко мне подходит в антракте и говорит- :"Знаете Александр Владимирович, я получил повестку в армию. Скоро меня призовут . Наверно я у вас в последний раз, но я обязательно приду проститься.
Началось второе отделение. Больше этого парня я не видел. Видимо его забрали в армию. Не хотелось бы думать , что он погиб. Я почему-то думаю, что он остался жив, но на сердце у меня остался осадок, что я даже не успел спросить, как его зовут и как его фамилия. И когда мы играли на сцене со своим оркестром, мне не хватало его лица, его присутствия. Вот сколько прошло времени, а я этого паренька не могу забыть".

(Продолжение следует)
pradedushka вне форумаМужчина  
Вверх
Старый 31.01.2014, 08:34   #3
pradedushka
Почтенный
 
Аватар для pradedushka
 
Группа: V.I.P.
Регистрация: 23.05.2005
Последний визит: 17.05.2020
Сообщений: 312
Поблагодарил(а): 709
Поблагодарили: 2,618

Годы лишений и страданий.

Приближался самый тяжелый период в жизни Александра Владимировича Варламова.
Осенью 1942 года руководство музыкальными коллективами вызвало Александра Варламова и поручило ему создать джазовый ансамбль западного типа для обслуживания моряков и военнослужащих союзников, которые прибывали в наши северные порты Архангельск и Мурманск с морскими транспортами , на которых союзники, американцы и англичане, доставляли в Советский Союз продовольствие, вооружение, боевую технику, боеприпасы, автомобили, самолеты и другие военные товары.
Вскоре Александр Варламов собрал прекрасных музыкантов , почти все они были с консерваторским образованием. Они читали прямо с листа, технических трудностей для них не существовало. Программа была сугубо западная, главным образом из английских, американских и французских песен и мелодий. У ансамбля была певица Нонна Полевая-Мансфельд, прекрасно владевшая английским и французским языками и исполнявшая модные западные песенки.
Состав ансамбля был главным образом струнным. Три скрипки, альт, виолончель, контрабас, два фортепьяно, ударные и лишь один духовой инструмент альт-саксофон, на котором играла жена Александра Владимировича, Ксения Александровна.
-"Это был лучший оркестр, которым я когда-либо руководил- вспоминал Варламов. Это было что-то новое, именно с оркестровой точки зрения. Смычковый состав, но не салонный , а джазовый., играющий настоящий свинг. Если духовики в тогдашнем джазе были по большей части самоучками, хоть и талантливыми, то скрипачи "Мелоди-оркестра" имели консерваторскую подготовку. Это были музыканты высокого класса. Они научились свинговать и очень любили этот оркестр. В его звучании было столько красок. У нас было много подражателей. Единственным, пожалуй, кто по настоящему перенял технику джазовой аранжировки смычковой группы, был наш пианист Валентин Воронинский. Одно время в оркестре играл даже будущий руководитель эстрадно-симфонического оркестра Радио и телевидения Юрий Силантьев . К сожалению, записей этого прекрасного коллектива не сохранилось.
4 января 1943 года, незадолго до своего ареста, через Музфонд СССР Варламов в числе других артистов сдал личные денежные сбережения на постройку танка «Советский композитор».
Александр Варламов с увлечением репетировал со своим "Мелоди-оркестром", шлифуя программу и готовясь к выезду на гастроли на Север.
В программе "Мелоди-оркестра" были английская песня "Типерери", пьеса композитора Рея "Солнца луч", популярная танцевальная пьеса "Чичисбей", джазовая композиция "Встреча" с пантомимой и танцами, песня " My Lady " Сэма Покрасса из музыкального фильма "Три мушкетера" и другие американские, английские и французские мелодии, джазовые аранжировки Варламова. Ансамбль дал десятки концертов в Архангельске, Мурманске, Кирове, Кандалакше. На английских и американских кораблях . В дальнейшем гастролировал в Ижевске, Челябинске, Свердловске и других городах Урала и Сибири, но уже без своего руководителя.

Вот однажды, в репетиционный зал вошли два скромно, аккуратно одетых товарища. На две минуты вдруг погас свет . Эти двое подошли к Варламову и тихо и вежливо предложили ему последовать за ними для выяснения кое каких вопросов.
Примерно до 1986 -87 годов Варламов уклонялся от разговоров на тему ареста и тягостных лет , проведенных в тюрьмах и лагерях. Во всяком случае не любил акцентировать на них внимание, как и большинство людей, прошедших тюрьмы и лагеря, подвергшихся репрессиям во времена сталинского режима. Несмотря на то, что они все были официально давно реабилитированы , только после 1985 года, когда была объявлена перестройка и провозглашена всеобщая гласность, началась по настоящему широкая кампания в прессе, на радио, телевидении по разоблачению палачей своего народа, опубликованию скрывавшихся до поры материалов и документов. По свидетельским показаниям бывших репрессированных , кто выжил и сохранил в памяти все издевательства, унижения и пытки, творившиеся над ними, кто претерпел ужасные лишения в нечеловеческих условиях , созданных для своих граждан руководством страны победившего социализма.
Александр Владимирович Варламов рассказывал о том , что ему довелось претерпеть в то далекую зиму военного 1943 года, когда он собирался , буквально через несколько дней, выехать на гастроли со своим оркестром в Архангельск, Мурманск и другие северные порты, где должен был состоятся ряд концертов для союзников, прибывающих в составе , так называемых, "конвоев". Караванов судов с военными грузами и вооружением. Но самого Александра Владимировича поджидал уже другой конвой.
В Интернете ходят несколько версий ареста Варламова и причин его задержания.
Вот , например, следующая.
1. Согласно легенде, знаменитый джазмен Александр Варламов пострадал в годы репрессий после выпуска пластинки с записью фокстрота под названием «Иосиф». Интересна история записи этой пластинки.
Музыкальная пьеса "Иосиф" Сэмми Кана и Саула Чаплина была сыграна оркестром по заказу Государственного радиокомитета под управлением Александра Варламова. А произошло следующее. Оркестром Александра Цфасмана уже была записана в 1939 году эта пьеса под названием "Джозеф". В оригинале же она называется "Иосиф". Варламов решил вернуть пьесе прежнее, истинное название. Пластинку записали на экспериментальной фабрике пластинок в, так называемом, гибком варианте на виниловой основе. Выпускали такие гибкие диски в 30-х годах. Она поступила уже в продажу, но на другой день прибежал обезумевший от страха редактор и распорядился тут же изъять все экземпляры пластинки из обращения.
-"Как, что вы наделали? Что вы сыграли? Это про кого , про НЕГО?"
Иосиф, это имя в советской стране в то грозное время принадлежало только одному человеку. А Варламов еще оставил в середине пьесы место для импровизации на скрипке, в еврейской национальной манере, исполненной Борисом Колотухиным. Пластинку тут же изъяли из продажи, из обращения. Матрицу уничтожили.
2. Вторая легенда.
По результатам оперативно-розыскных мероприятий НКВД СССР
23 декабря 1942 года органами милиции в Москве в собственной квартире был задержан рядовой музыкальной команды 99 запасного полка пианист С.
Во время обыска под его кроватью обнаружили ламповый радиоприемник «Т-6» с динамиками и наушниками. Как выяснилось, юноша, которому исполнился 21 год, в I октябре 1941 года вместе с товарищем, тоже военнослужащим музкоманды, намеренно отстал на марше во время следования части из окрестностей подмосковного города Ногинска и добрался до Москвы.
Дезертир в течение 14 месяцев скрывался в комнате за ширмой, никуда не выходил и тайком слушал радиоприемник, который ему выменяли у одного бывшего радиоспециалиста на патефон и 40 пластинок. В случае появления в комнате по¬сторонних лиц он прятался под кроватью.
В тот же день С. был допрошен военной контрразведкой на Лу¬бянке. Среди тех, кто знал о его дезертирстве из армии, он в первую очередь назвал, помимо родителей, своих школьных друзей. В конце первого допроса следователь затронул вопрос о радиоприемнике и возможном прослушивании радиопередач на русском языке.
«Из протокола от 23 декабря 1942 года:
Вопрос: Кто знал о наличии у вас радиоприемника и о том, что вы слушаете передачи?
Ответ: Отец, мать, П., Ч. и Вар¬ламов. Последний узнал о наличии у меня приемника от Ч. Кроме то¬го, слушали радиопередачу джазо¬вой музыки из Лондона Варламов и Ч..
7 января 1943 года контрразведчики допросили и Ч. Последний свое недоносительство объяснил антисоветскими взглядами, но при этом начал перечислять знакомых, якобы разделявших такие убеждения.
Он заявил: «С Варламовым Александром Владимировичем я познакомился в 1939 году. Он в то время руководил джазом. Антисоветские высказывания Варламова начались с того, что он превозносил заграничную музыку, заграничные ноты. Всячески ругал и поносил советское искусство и советские музыкальные организации. После начала войны Варламов радовался каждой победе немцев, с нетерпением ожидал их прихода в Москву и собирался открыть свой "Мюзик-холл". Варламов неоднократно подчеркивал, что жена его немка и тем легче будет ему при немцах занять соответствующее положение".
Получив такой сенсационный материал на известного в стране деятеля искусств, следователь начал следующий допрос Ч. 9 января, с уточнения его практических действий в борьбе с советской властью. Подследственный «сознался» в намерениях создать с приятелем П. русскую националистическую партию молодежи к приходу немцев в Москву.
Вопрос: Что вы можете еще показать о контрреволюционной деятельности Варламова?
Ответ: Варламов мне рассказывал. что в конце октября 1941 года он вместе со своей женой Эммой Антоновной, по национальности немкой, выезжал к себе на дачу на ст. Ильинская, где прожил около двух недель, ожидая прихода немцев. Пребывание на даче Варламов объяснял тем, что в дачных условиях легче и безопаснее перейти на сторону немцев, так как там не будет сильных уличных боев.

По ордеру НКВД СССР 167 A.B. Варламов и его жена были арестованы у себя на квартире в Москве в ночь с 17 на 18 января 1943 года и доставлены в Лубянскую тюрьму в 1 час 20 мин.
Постановлением Особого совещания при НКВД СССР от 24 июля 1943 года A.B. Варламов был за¬ключен в ИТЛ сроком на 8 лет, считая срок с 17 января 1943 года. Супруга Эмма Антоновна осуждена также на 8 лет ИТЛ, а остальные 7 человек, проходящих по этому делу, — на 5 и 10 лет лагерей.
Назначенный срок Александр Владимирович отбывал в Ивдельлаге

3. Третья версия.
И все же я склоняюсь с третьему варианту причин ареста Варламова, о котором рассказывал Алексей Щербаков, длительное время друживший с Александром Владимировичем. И, конечно, очень важно то, что рассказывал сам Варламов в беседах с Алексеем Щербаковым. Эти беседы были записаны на магнитофон. Живой голос композитора еще сильнее дополняет простое журналистское слово.
Рассказывает Александр Владимирович Варламов.
-"1937 год это страшный год. К счастью он меня не коснулся, потому что я был как-то в стороне от всего. Занимался своим оркестром и на эту тему почти не разговаривал. Ничего не могу сказать о 37 годе, кроме того, что это была жуткая атмосфера.
Но 1943 год коснулся меня непосредственно. Как это случилось .
Я репетировал со своим любимым "Мелоди-оркестром". Задача у нас была такая, чтобы обслужить английский и американский флот, который был у нас на Севере, конвой. У нас была певица Полевая-Мансфельд, которая пела по- английски, по- французски те песенки, которые я оркестровал для "Мелоди-оркестра". Кроме того, что мы выступали на открытых концертах, мы выступали и в Колонном зале Дома Союзов. Много раз выступали в Доме ученых. Все время готовили репертуар, чтобы поехать на Северный фронт. Репетировали мы в клубе Ногина, в полуподвальном помещении.
Как -то во время одной репетиции вдруг гаснет свет , как будто выключили пробки. Ко мне в темноте подошли два человека и говорят -"Мы вас просим пройти с нами".
Когда мы вышли в коридор, где уже был свет, я увидел, что это два военных. Они сказали, что поедем ко мне на квартиру. Что им надо со мной поговорить. Говорить, так говорить.
Я говорю, может быть поговорим здесь. Нет, здесь неудобно. Поедем к вам. У меня не сработало даже предчувствие. Настолько я был далек от мысли, что это касается меня. Приехали домой, они начали обыск. Я спрашиваю, что вы ищите?
- "То, что нам надо, то и ищем".
Стали вытаскивать все мои рукописи, уже подобранные ноты, программы для Госджаза, текущие работы. Все это свалили в одну кучу на пол . Ноты разлетелись. Они ходили по ним, топтали их. Тут я понял, что с ними я ни о чем не договорюсь. После обыска, в результате нашли только одно. Это был немецкий журнал , который выходил у нас , московское издание. В нем была фотография Риббентроп и Молотов.
-"А это кто такой?, я говорю -Молотов. А это, мы вас спрашиваем, кто это?
-"Это Риббентроп. Ага!!!.
Вот было единственное, что было предъявлено.
Возможно, они считали, что я так люблю Риббентропа, что храню этот журнал? Больше у них других поводов не было.
Дальше -"Возьмите , что у вас есть ценного.
-У меня нет никаких ценностей.
-Ну, часы у вас есть? Возьмите часы.
У меня была кошка. Мне некому было ее оставить. Я попросил отнести кошку соседям.
-Ничего не надо. Вернетесь и покормите вашу кошку.
-Мы вышли. За нами вышла и кошка. Они заперли дверь и поставили на нее пломбу. Посадили в легковую машину "Эмочку". Я жил на Сверчковом переулке (до 1922 года — Малый Успенский переулок), на Покровке.
Военные сели по бокам от меня и приехали на Лубянку.
Мы приехали на Лубянку, въехали в железные ворота. Я вошел под их охраной в первое помещение . Там я услышал страшный , нечеловеческий крик из какой-то другой комнаты. Где-то совсем ря¬дом. Такого я никогда прежде не слы¬шал. Мне стало страшно. А веселый мужской голос спрашивал: «Слышишь? Ха-ха-ха! Ты слышишь?» Я подумал, что разыгрывается какой-то спектакль. Разве нормальному человеку могло прийти в голову, что одним из любимых развлечений следователей было позво¬нить приятелю и дать послушать крики жертвы?!
Я думал, что это специально делается, чтобы травмировать человека. Наверно, так оно и было. Все сводилось к тому, чтобы человека взять и уничтожить в нем все человеческое. Морально подавить.
Первый допрос был коротким. Поразили слова следователя: "Вы не в милиции, а в НКВД. Здесь вы можете говорить все: о ком угодно и о чем угодно, даже про Советскую власть. Но должны сказать и то, в чем вы перед ней виноваты! Всего хорошего, идите в камеру и там подумайте!" Угрожающе: "Подумайте!".
Мне это настолько неприятно вспоминать. У меня к этому какое-то отвращение, неприятие. Это невозможно передать. То, что происходило дальше, все это было подавление личности, всего человеческого на протяжении всего времени , что я находился там, порядка нескольких месяцев. Начиналось с личного "шмона", обыска. Раздевали догола и искали везде, где только было можно. Может быть там какая-нибудь таблетка спрятана, какая-нибудь бумажка. Стояли молчаливые люди в серых халатах, ничего не говорящие. Они презрительно показывали жестами , очень жестко, что надо делать. Это была своего рода фабрика, в которой все процессы были строго регламентированы. Все было предусмотрено заранее. Это была машина, которая как по шестеренкам передавала заключенного от одного к другому. Как вы входили, как выходили, как становились к стенке лицом, чтобы вы ничего не могли видеть., что происходит сзади вас. Хотя там, наверно, ничего особенного и не происходило. Этим лишний раз доказывали, что вы ничтожество. С вами можно сделать что угодно. Хотим, поставим на колени, захотим, поставим лицом к стенке. Хотим, чтобы вы держали руки вытянутыми в течении часа, двух, трех. Кто-то сказал, что все эти методы из гестапо. Говорили, что даже приезжали какие-то инструктора гестапо, которые им все это поставили. Все это было по - режиссерски продумано. Эти люди были специально подобраны. Это была школа следователей. Никто из них не делал, как бы пришлось. Все было расписано.
Досмотр закончен и я в камере. Оказалось нас там человек восемь. Больше других за¬помнился красный командир Эрнабек, его рассказы о гражданской войне, о том, как брал Степанакерт. Он очень любил Илью Оренбурга и даже псевдо¬ним себе взял — Эренбург. Однажды уходил из камеры в полной уверенно¬сти, что его освобождают, еще сказал мне: «Выйдете на волю, пишите по адресу — Степанакерт, Луговая, во¬семь». Как странно, адрес этот врезал¬ся в память на всю жизнь. Думаю, Эрнабека расстреляли.

Поначалу у меня было ощущение интереса к происходящему. Я иногда думал, что человек должен это испытать. Если бы я это не испытал, то я наверно, что -то в жизни пропустил. То, что был такой стресс , такая мясорубка, может быть это меня и спасало. Если бы я поддался этому угнетению и думал бы , что меня угнетают, это было бы хуже"

В период правления Сталина не было и не могло быть никаких антисталинских произведений по известным всем причинам. Допускалось только восхваление и превознесение. И все же, по мнению некоторых людей, такие два произведения существовали и имели открытое и свободное хождение.
Первое - сказка для детей в стихах Корнея Чуковского -"Тараканище". Помните -"Испугалися звери усатого. Чтоб ему провалиться , проклятому".
Второе - шуточный фокстрот "На карнавале" Александра Варламова на слова поэта Николая Коваля. Чьи именно усы торчали под обаятельной маской на карнавале советской жизни, догадывайтесь сами.
В деле сохранились его записки и жалобы, три из которых были адресованы начальнику следст¬венной части НКВД и одна на имя наркома. Складывается впечатле¬ние, что в начале выпавших на его долю испытаний Александр Варла¬мов еще надеялся на благоприят¬ный исход дела, так как никакой вины за собой не чувствовал. Александр Владимирович обра¬тился с просьбами о передаче ему в тюрьму продуктов из опечатан¬ной квартиры, а также, по возмож¬ности, и от проживавших в Москве родственников своего отчима, профессора 1-го МГУ М.Е. Малиновского.
Может быть, это выглядело наивно, но Александр Варламов во время следствия затребовал в камеру пару лакированных ботинок, 6-8 пар носков, черный пиджак и жилет к нему, черные в полоску брюки, три сорочки (2 белые с пикейной грудью), каракулевую шапку, полотенца, носовые платки, простыни и другие предметы туалета. При этом еще кофе и спички. Он как будто бы жил в другой реальности. Что удивительно - эти просьбы не остались без удовлетворения.

Опись передачи К. А. Загаринской для А. В. Варламова в Бутырку. Октябрь 1943 г.

Теперь все знают, что в застенках НКВД пытали людей. Прошел через это испытание и Варламов.
-" Была такая пытка. Ставили к стенке. Потом одевалось что-то вроде хомута и начинали вам стягивать грудь. Так, что начинали трещать кости груди. Все завинчивают, завинчивают, завинчивают. И все время вопросы- "Ну, как вы себя чувствуете? Может быть вы теперь скажите."
Стоишь как бы между двух досок. Спина прижата к стене, а на груди пресс.
Ощущение было такое, что не то что задыхаешься, а как будто ты попал в завал дома и на тебя упала плита. Ты не можешь выбраться из под нее. Прежде всего ощущение страха. Чувствуешь, что сейчас могут переломиться все ребра и дикая боль. Все для того, чтобы человек сказал -"Что вы хотите чтобы я вам сказал? Ну, напишите сами". Все время шли провокационные вопросы..
-" Меня допрашивал майор, молодой еще человек. Я долго помнил его фамилию. А вот про¬курора не забыл по сей день - Воронов. Часто устраивались перекрестные до¬просы. Как-то пожаловал для этого бук¬вально мальчишка, хорошенький такой, черноволосенький, нахальный. Пыта¬лись меня запутать.
Допросы проводились обычно поздно вечером. И, знаете ли, иногда даже рад бывал, когда вызывали, — так тягостно было в камере от своей беспомощности, бессилия, так хотелось верить в какую- то отдушину... Следователь мой иногда звонил по телефону домой: «Машенька, здравствуй! Да нет, не скоро — у меня тут сидит один подлец. Ну, как там у вас? Что на столе?» И начинал перечи¬слять закуски. Это при голодном-то человеке".

-"Мне запомнилась такое. Следователь хотел прикурить папиросу. Вынул зажигалку, а она не зажигается.
-"Черт знает, что за производство. Наши зажигалки не зажигаются. Как вы смотрите на это дело. Я молчу. Ну, что я должен был сказать? Да, у нас производство скверное. Это уже вам минус. Это уже предлог с чего начать.
У нас в камере сидел истопник театра. Ему предъявили обвинение в том, что он , если бы пришли немцы , то он бы возглавил правительство. Но он же истопник, он из деревни. Но ему пришлось , в конце концов, это признать. Его стали вызывать и допрашивать всю ночь.
-"А кто должен быть премьер министром? Назовите фамилию. А кто должен быть министром внутренних дел? Назовите фамилию.
Его выматывали и он терялся. Ему приходилось придумывать фамилии. Придумывать каких-то своих знакомых людей. А у них была такая задача. Каждый заключенный человек должен был дать четыре фамилии. Вы представляете, какой это был конвейер. Каждый названный человек шел на заметку. И надо было об этом человеке что-то сказать.
Вот такой-то с бородой, любит курить такие-то папиросы. Какие-то маленькие, дурацкие сведения. А потом, когда брали этого человека, ему говорили, что мы о вас все знаем. Вы курите такие-то папиросы. Почему-то вы сейчас бритый, а раньше вы носили бороду. Мы все о вас знаем. На самом деле они ничего не знали. Это был абсолютный фарс. Они создавали впечатление, что они вездесущи. Это наука, которую им преподавали в школе.
Если человек упирается, то вызывали двух бугаев и с одного конца кабинета в другой конец швыряют. Футбол. Делали это и со мной. Били и по голове.
Я прекрасно понимал, что стоит назвать хоть одну фамилию, завтра же этот человек будет сидеть. Поэтому, решив «сознаваться», все брал на себя. «Кто должен был стать директором мюзик-холла после захвата фашистами Москвы?» — спрашивал следователь. Отвечал: «Я».—
«А художественным руководителем?» — «Тоже я».
—«А дири¬жером?» — «Я!».
«А где должен был быть организован мюзик-холл?»
— «Да здесь, где мы находимся, на Лубянке»,—закричал я от отчаяния и сознания полного идиотизма происходящего. Я сам должен себе выдумывать обстоятельства «дела», которого не было.
- Простите, вас били?
- Били повсюду. Зубов я лишился сразу, на Лубянке.
Помню, еще там , на свободе, кто-то в ресторане Дома композиторов рассказывал, что Генрих Густавович Нейгауз вернулся из Лубянки без зубов. Я ужасался: "Как же так! Такой уважаемый человек! Такой музыкант!"
А когда выбили мне, понял, что человек здесь не имеет никакой цены. Но самая страшная тюрьма была Лефортовская -пыточная. Среди заключенных ходила версия, будто еще до войны пыточных дел мастеров там консультировали гестаповцы.

И безразлично уже было — подписывать или не подписывать ту ересь, что подсовывают. Я, например, подписал, отказавшись даже читать. А прокурор Воронов при этом, нагло улыбаясь, спросил: «Надеюсь, вы никаких претензий к следствию не имеете?»
Было удивительно то, что непонятно, для чего это все делалось. Для чего мне, молодому человеку, в самом расцвете жизни, расцвете творчества, зачем это нужно? Об этом никто не подумал . Ведь в этом заключается жизнь человека, который мог бы принести какую-то пользу. Да даже не в пользе, ведь это жизнь человеческая. Как же так можно изуродовать ее? Изуродовать все . Как можно выбросить из жизни? Все -таки 13 лет у меня потеряно. Самого лучшего, продуктивного времени. За ради чего? Ради того, что им надо было придумать какой-то версию, на основании которой человеку дать срок. Какие только не выдумывались обвинения".

Александра Владимировича об¬виняли в желании готовить концертную программу для немцев, почему-то следователи были уверены, что немцы будут в Москве. Или побег за границу, что равно предательству Родины.

-«Нам известно, что вы собираетесь бежать за границу на английском крейсере».

- "Последней моей инстанцией была Бутырская тюрьма. Меня там вдруг посадили в одиночку. Что бы могло это значить? Тревожно. Ночью под окном раздавались выстрелы, залпы -во дворе расстреливали. Утром на прогулке заметил - вся стена пробита пулями. На Лубянке то обычно стреляли в затылок, неожиданно, когда человек шел по коридору.
- Долго вы томились в этой страшной одиночке?
- Недолго. Не выдержал, позвал надзирателя: "Не могу больше слышать по ночам выстрелы. Переведите в другую камеру". Повели меня из одиночки вниз по лестнице, по длинному коридору -предчувствие плохое. Вывели в большой центральный двор. Я обмер - человек двадцать с автоматами стоят полукругом. Как сквозь сон услышал команду: "Направо! К стене лицом!". Повернулся лицом к стене и вдруг мне стало все абсолютно безразлично. Не страшно. Хотя я понимал, что это - конец. Сколько там простоял, не помню. Слышу: "Повернись! Направо!". Меня буквально втолкнули в какую-то дверь, протащили по коридору, наконец, я оказался в камере набитой людьми. Что это было? До сих пор не знаю. Кто отменил расстрел? Почему?"
Спустя какое-то время, буквально на маленьком продолговатом листочке я прочитал приговор Коллегии Особого совещания (тройка) .
-"Мне было предъявлено обвинение по статьям 58-10, 58-11.
Статья 58-10 это контрреволюция , антисоветские, контрреволюционные настроения, а статья 58-11 это значит, что вы не один , а кто-то еще был замешан в это дело. "
- Но все-таки что произошло? Из-за чего вы оказались на Лубянке?
- Донос. Я знал кто предал меня. Был у нас в оркестре один "черный человек", виолончелист. Говорят, сам хвастался, что за меня ордер на машину получил. Счастье его, что не дожил до моего возвращения.
В голодное время я помог этому музыканту . Поделился с ним картошкой, хранящейся у меня на даче. Кроме меня и него, об этом никто не знал.
И вдруг на следствии мне говорят об этом факте. Значит меня предал этот человек. Как можно было пойти на это?
- Я просил, что бы меня отправили на фронт в штрафную, какую угодно роту. Было ужасно чувствовать, что все люди воюют, а я сижу здесь, да еще с таким клеймом. Следователь говорят, ну, что ж , пишите. Отвели меня в каморочку. Вот чернила, перо , бумага. Чернила не пить, перья не глотать.
Я написал Берии -" прошу дать мне возмож¬ность со всем советским народом непосредственно участвовать в Отечественной войне в защите моей Родины от ненавистного врага. ".
Но никакого ответа. Отказ. Это эмоциональное письмо следователем было просто приоб¬щено к делу, но строчка с просьбой направить на фронт кем-то под¬черкнута карандашом.
Там была такая пытка. Вас вводили в камеру, которая очень сильно нагревалась. Там была температура -60. 70, 80 градусов, не знаю, но очень высокая температура. Такая, что кожа лопается. Через определенное время пускается холодный , отчаянно холодный воздух. Ледяной. Один раз я это испытал. Это страшно. А некоторые это испытывали несколько раз. Когда кончается эта процедура вас отправляют полуживого, полумертвого в камеру.
На Лубянку меня привезли в январе, а к осени я попал в лагерь. Лагерь вас приучил к тому, что вы зек, ЗК, заключенный. Вы подписываетесь -"зк А.Варламов". Человек, выброшенный из общества".

После вынесения приговора Александра Владимировича отправляют в Ивдельлагер на Северном Урале.
Ивдельлаг был организован в 1937 году. Управление Ивдельлага дислоцировалось в городе Ивдель. 1 января 1939 года здесь содержалось 20162 человека, 1,54% от всех “лагерников” СССР. На 16 декабря 1951 года Ивдельлаг состоял из 15 лаготделений, включавших 47 лагпунктов.
Везли туда в так называемых столыпинских вагонах, с зарешеченными окнами. В те годы их цепляли почти к каждому пассажирскому составу.

-"Потом пересылки. Свердловск, Челябинск. Довели нас до лагеря. Поставили перед воротами на колени, чтобы не разбежались. Да куда бежать? Кругом тайга, настоящая, глухая".

Ивдельлаг специализировался на заготовке леса для военной промышленности. Лесоповал, обрубка сучьев, трелевка, штабелевка, погрузка - все это было тяжелой работой, требующей больших физических сил. Рабочий день длился 12 часов, выходных практически не было. Производственные нормы неимоверно высоки. Чтобы выполнить норму, не имевшим опыта работы в лесу людям приходилось работать до самой ночи.
И хотя опыт заготовки леса они приобрели довольно скоро, силы у людей таяли катастрофически. Скудная еда не восполняла затрачиваемую на тяжелейших лесозаготовительных работах энергию. Дневной рацион питания состоял из хлеба (800, 600 или 400 граммов в зависимости от выполнения нормы) и баланды - супа из мутной водички, в котором ничего кроме нескольких кусков свеклы или зерен овса не было. Лишь раз в месяц в суп попадало по 10 граммов жира на человека или остатки какой-нибудь рыбы.
По официальным оценкам с 1938 по 1946 гг. в Ивдельлаге погибло 30 тысяч человек. Ивдельлаг прекратил своё существование в 1951 году.

- "Сейчас многое уже забывается, проходит в воспоминаниях, как в тумане — ужасные бараки, грязные нары. Урки, шмон, вертухаи — жаргон. А тогда? Тогда первым делом — в медпункт. Да нет, не подлечить, а определить степень трудоспособности. Врач там был необыкновенный красавец-бессараб (вообще в этом лагере почему-то оказалось много бессарабов).
- Врач — из заключенных?
- Конечно. Даже начальником клуба для вольнонаемных служил бывший заключенный — Шевчук, скрипач, ученик Витачека. Над кроватью у него висела фотография Елены Фабиановны Гнесиной с дарственной надписью. Кстати, он владел бесценным сокровищем — скрипкой работы Гварнери! Когда меня приводили под конвоем в клуб, чтобы я мог воспользоваться фортепиано, Шевчук неизменно совал тайком котлетку или кусочек мяса... Но это все было гораздо позже. А тогда красавец-бессараб, знавший, что я — музыкант, поначалу решил меня госпитализировать, но, подумав, сказал: «Отправлю вас лучше на лесоповал, на вспомогательные работы: сучья подбирать, костры жечь...» Сперва меня даже досада взяла, но как он оказался прав!
В арестантском вагоне я ехал вместе с московским рабочим, токарем высокого класса, звали его Колей. Так вот уже в лагере я узнал, что он в больнице, и пошел проведать его. Оказалось, Коля не болен, а просто отлежаться хочет, не¬много силы сохранить. Через неделю он умер.
Значит, все-таки был нездоров? Представьте себе, нет. Обессилевшему, голодному человеку ни в коем случае в лагерных условиях нельзя ложиться. Это смерть. Организм перестает бороться. Так что врач знал свое дело.
Первым заданием было напилить дров для начальника лагеря. Сколько мы там могли напилить вдвоем с таким же бедолагой, без сноровки, практически без сил. Но нормировщик, увидев нашу «работу», вдруг сказал: «Ладно, что-нибудь сделаю — полный паек получите». Сам был из заключенных.
К концу пребывания в лагере, когда меня поставили нормировщиком на очень ответственном участке, понял, как много зависит от того, кто на этом посту. Со мною тогда в паре был экономист, польский еврей, маленький, худенький, но такого мужества, такого, обаяния человек — до сих пор его помню. Удивительной был доброты, сколько хорошего сделал заключен¬ным.
На лесоповале подружился я с замечательным ученым, биофизиком Александром Леонидовичем Чижевским, основоположником гелиобиологии. Работал он санитаром в медсанчасти, помню, таскал за собой какого-то барана, кровь которого использовали для вакцины от сифилиса. Когда я стал заниматься джазом, мне удалось взять Чижевского в костюмеры".

В колониях среди осужденных работала художественная самодеятельность. Лучшие артисты-заключенные, по инициативе начальника Управления И.И. Долгих, были собраны в лагерную агитбригаду при 9 ОЛПе. Руководителем назначили композитора и дирижера А.В. Варламова, а бригадиром – художника-карикатуриста и выступающего с пародиями М. Усааса. Руководил оркестром бывший главный дирижер московского театра оперетты А.А. Хмелевич. В его составе выступали известные в то время артисты, музыканты и композиторы: Г. Чехмахов – аккордеонист, М. Степанян – тромбонист,
А. Назарян и Тактаулов, Н. Ровнев и Суржиков – саксофонисты;
солист Большого театра СССР, баритон Д. Головин, певицы сестры Александровы, Л. Сидельникова из КВЖД, Е. Быстров – артист ленинградского ТЮЗа, актер Харьковского театра оперетты
А. Соколовский, танцовщица из Белоруссии М. Малиновская, Шамсутдинов – из театра оперы и балета г. Казани.
Танцевальную группу возглавляли Илларионов, искусствовед и драматург И. Багиашвили. Выступали виолончелист М. Гессель, скрипач Шевчук, певец Н.Н. Крейер, художник-декоратор Подрапатов, комики-пародисты Ижик и Кольцов, а также Стрельцов, Шевчук, Чернова, Арутюнов, Михайлов, Блехер, Калабухов и многие другие. Почти все они были осуждены по 58 статье. Этот коллектив постоянно выступал в клубе им. Дзержинского и в подразделениях Ивдельлага. В его исполнении можно было услышать и увидеть программы различных жанров в сопровождении большого эстрадного оркестра.

-"Начальник Ивдельлага Долгих. Это был высоченный детина. Приход его в зону надо было видеть! Появлялся он, ну, по крайней мере, как сам Сталин. Сначала шли охранники с автоматами, потом свита, только после этого — Долгих собственной персоной. Рядом с ним адъютант — записывать поручения его милости. Заместителем был некто Борисов. Вот он- то и вызвал меня: «Хотим, чтобы в лагере был оркестр. Поручаю это вам!» А во мне вдруг такой гонор взыграл: «Я оркестрами не занимаюсь!» Он опешил. Даже говорить стал как-то помягче: «Ну что вы тут ерундой будете заниматься, пропадете. В оркестре ведь и свободы будет побольше, и еды. Музыкантов я вам найду». Долго еще я артачился. Душа не лежала — какая уж там музыка в лагере. Но уговорили в конце концов, пообещав, что оркестр будет играть и для заключенных. Сейчас я даже благодарен за это: на какое-то время ожил, что, может быть, и спасло, дав дополнительные силы.
Музыкантов собирал по разным лагерям, для многих это было единственным способом выжить. Все заключенные. Двенадцать человек. По разным лагпунктам собрали, разрешили выписать из дома ноты и инструменты. Помню, например, был у нас саксофонист Суржиков, виолончелист Миша Гессель. Он совсем погибал от голода, до помойки дошел, а это — конец. Оркестр спас его. А однажды мне сообщили, что приедет из дальнего лагпункта Дмитрий Данилович Головин, еще недавно знаменитый солист Большого театра.

Дмитрий Данилович Головин

Потом выяснилось, что его тоже долго не могли заставить петь, не под¬чинялся приказу. Только узнав, кто бу¬дет руководить оркестром, согласился: мы были знакомы еще по Москве, встре¬чались в доме актрисы Малого театра Гондатти (я дружил с ее сыном).
Так мы собрались вместе: Головин. Чижевский, я и совершенно неизвестные мне музыканты, голодные, без сил, зачастую с возможностями ниже средних. Был среди них даже мальчишка-налетчик. Пожалела его начальница КВЧ (культурно-воспитательной части!): «׳Возьмите, может, исправится. Способный, чечетку хорошо бацает». Парнишка оказался музыкальным, научили его немного играть на саксофоне, партии я специально адаптировал. Он буквально не отходил от меня, так и болтался всегда рядом.

(Вот как вспоминал Матвей Яковлевич Грин, журналист, писатель-сатирик , писавший свои скетчи и для Аркадия Райкина. Грин тоже находился в это время в Ивдельлагере.
— "Когда меня привезли в лагерь на Ивдели, я увидел, как открылись ворота и строем по четыре стали выходить мужчины и женщины. Одни с музыкальными инструментами в руках, другие — с какими-то свертками.
Я сразу узнал знаменитого певца Большого театра Дмитрия Даниловича Головина. Да и как было не узнать его колоритную, импозантную фигуру! Даже здесь, в диких, страшных условиях, он не потерял своего шарма. Узнал я и Александра Владимировича Варламова. Сколько раз я видел его на сцене летнего театра «Эрмитаж». Он дирижировал джазовым оркестром, а певица из США — Целестина Коол пела. Может быть, это увлечение западной музыкой и довело его до Ивделя. Людей разместили в двух грузовиках, и они уехали на «малые» гастроли по разным лагерям...
Так вот, о мальчишке -налетчике. У паренька была не уголовная статья, а самая что ни на есть политическая: 58-8, террор. И срок соответствующий: 15 лет строгого режима. А звали мальчишку не больше и не меньше, как Александр Пушкин. Он танцевал, пел и даже играл небольшие роли в пьесах. И вскоре стал любимцем театра и зрителей. Судьба Сашки была чрезвычайно причудлива и трагична. В годы войны где-то на Украине он пристал к кавалерийскому полку корпуса генерала Иссы Плиева. Его поставили на довольствие, записали в документах сыном полка. Капитан Колосов Василий Никитич взял его к себе ординарцем. У капитана всю семью порешили фашисты под Минском, и стал ему Сашка Пушкин за сына. Он превосходно плясал в ансамбле песни и пляски. Кончилась война, но капитан и Сашка остались в Германии, в трофейной комиссии. Вот там-то их и настигла лихая беда. Как-то в компании офицеров капитан говорил, какое впечатление на него производят ухоженные немецкие деревни, чистые коровники, асфальтовые дорожки, всякого рода бытовые мелочи, помогающие жить людям, особенно женщинам. «Эх, нам бы так жить, как эти побежденные», — с тоской сказал капитан. Ну, а дальше легко можно догадаться, что случилось с капитаном. Кто-то «стукнул» в СМЕРШ, был трибунал, и за восхваление жизни врага, стало быть, за измену Родине, капитан получил свои десять лет.
Досталось по первое число и его воспитаннику. Когда из СМЕРШа пришли за капитаном и офицер привычно спросил: «Оружие?» — Сашка выхватил свой трофейный дамский браунинг, подаренный капитаном, и направил его на обидчиков. Он решил защитить своего «отца». Капитан выбил из рук «сынка» оружие и сам отдал его офицеру. Но было уже поздно. Тут же составили протокол о попытке совершения теракта. На этапе в Германии они были вместе. Но в Москве, на Краснопресненской пересылке, их разъединили: капитан попал на этап в Чибью, а Сашка — в Ивдель").

- Какой же у вас был репертуар?
- Ну, во-первых, репертуар Головина: он исполнял и оперные арии, и советские песни, и джазовые вещи. Были у нас солистки — Кушелевская и Бранькова. Бранькова — певица с очень хорошим голосом (из репрессированной семьи служащих КВЖД), прекрасно, между прочим, пела романс моего прадеда, Александра Егоровича Варламова, «Красный сарафан»». Кроме того, мы, конечно, играли джаз, по-настоящему играли, возможность репетировать-то у нас была. Концерты для заключенных проходили в лагерной столовой, на маленькой сценке.
-Значит, выступали только перед своими?
-Нет, что вы, ездили по всем нашим лагпунктам, а было их девять.
А в незабываемый День Победы (все мы, конечно, были в курсе фронтовых дел), как только я узнал о конце войны, крикнул: «Весь оркестр сюда, скорее!» Три трубача и тромбонист выскочили на площадь перед столовой и заиграли торжественные фанфары! Какое ликование было в лагере! Начальство, представьте, насторожилось. Вот ведь интересно, почему-то всегда в преддверии и во время праздников — первомайских, ноябрьских — ставились дополнительная охрана, пулеметы. До сих пор не понимаю — зачем? Бунтовать никто не собирался, люди просто хотели немного порадоваться".

В 1948 году оркестр разогнали (ждановское радение о чистоте вкусов 48-го года и здесь сыграло свою роль), и талантливому музыканту пришлось работать нормировщиком. Эти горькие страшные годы научили его ценить свободу, понимать люден, любить их и прощать. Там, в лагерях, Александр Владимирович обрел друга на долгие годы - замечательного биофизика А.Л. Чижевского, основоположника гелиобиологии.

-"К вам, артистам, отношение все- таки, наверное, было особенное?
- Смотря с чьей стороны. Когда, например. за какую-то провинность я снова был сослан на лесоповал, то моим бригадиром там оказался уголовник, здоровый такой детина. Вдруг он сказал мне: «Место ваше будет у костра, подбрасывайте в него ветки. Я не позволю, чтобы вы лес пилили». Пиджак, правда, у меня там урки сперли, но как только он узнал об этом, через полчаса пропажа была на месте. Стащат где-нибудь махорочки, несут — угощайтесь. Уважение к артисту! А вот однажды, во время концерта. Дмитрий Данилович Головин пел «Песню о Москве» Дунаевского, а там были такие слова. «Мы вернемся в наш город могучий, где любимый наш Сталин живет». Не захотел Головин произносить имени «вождя всех народов» и этот куплет пропустил. Как на него набросились начальнички! Тут же распорядились обрить наголо и отправить на бревнотаску. И вот этот немолодой уже человек, прекрасный певец, должен был стоять босиком в ледяной воде и выволакивать на берег тяжеленные бревна!"

(Поклонники Петра Лещенко и Веры Георгиевны Белоусовой -Лещенко, наверно, хорошо знают, что и Вера Георгиевна тоже отбывала свой срок в Ивдельлаге)

Варламов провел в лагерях и ссылках 13 лет,
Когда закончился срок в лагере, судьба нанесла ему новый удар.
-"Организовали этап и отправили нас, несколько человек, в Свердловск. И вот там начальник тюрьмы объявил, что я направляюсь в Карагандинскую область в бессрочную ссылку. «То есть как это в ссылку? Нет у меня такого в приговоре!» — «Получено специальное распоряжение!»
И вдруг я понял: у меня вновь отбирают все — любимого человека, который ждет в Москве, дом, музыку. Перспективу! Ведь все эти восемь лет я жил только надеждой на то, что будет впереди. И вот — ссылка!
-Это был один из самых страшных моментов?
- Отчаянный! И снова поезд, снова конвойный, и нас, ссыльных, четверо (трое мужчин и женщина — милая Мария Александровна, жена бывшего эстонского министра). Наступает ночь. Конвойный говорит: «Ну вот что, братцы, ложитесь-ка спать, и я ложусь». Приладил свою винтовку под бок и захрапел. А я глаз не могу сомкнуть, и одна мысль бьется: «Ссылка! Конец всему!» С пересадками добрались до места назначения, городка Карсакпая, конвойный поместил нас в каком-то бараке и отправился в НКВД. А утром заявляет: «Дела ваши я сдал. Всего вам лучшего!» И ушел. Я вдруг почувствовал даже какую-то тревогу — как же это без солдата, без охраны? Ведь могут обидеть... Подошел к двери, а открыть боюсь — ну как выстрелят. Потом все-таки открыл. Вижу двор — пустой, стоят умывальники. Разделся до пояса, стал мыться холодной водой и думаю: «Не может быть, что никто никогда больше не ткнет в спину прикладом...» И вдруг пришло ощущение свободы! Какое же это удивительное, драгоценное чувство! Не испытавшие того, что выпало на нашу долю, пожалуй, не поймут.
-Так началась ваша жизнь ссыльного в Карсакпае. Вы устроились на работу?
-По совету Марии Александровны в детский садик, играть детям песенки. Очень опасался, что пальцы совсем потеряли гибкость, разминал их, пробовал клавиатуру. Заведующая поставила на пюпитр ноты, смотрю, а это песенка Юры Слонова, моего соученика и друга. Все в душе перевернулась: вот ведь как- Юра в Москве, сочиняет, а я в Казахстане, в маленьком городишке, где дымит медеплавильный завод, построенный еще англичанами, рабочие выбегают из этого чудовища, словно из ада, и бросаются на землю, чтобы отдышаться. Ни одной близкой души рядом. И не выбраться мне отсюда до конца дней...
- А как же вы оказались в Караганде?
- Начальник местного НКВД поспособствовал. Он получил новое назначение, и попросил я его сделать доброе дело. Караганда — большой город, там жизнь. Стал я преподавать сначала в музыкальной школе, потом в училище теорию. Работал в театре, писал музыку к спектаклям, дирижировал (русской труппой, между прочим, руководил очень хороший режиссер Лурье, помощник Михоэлса). Главное же, у меня появились два дружественных дома: пианиста Рудольфа Германовича Рихтера, игравшего до ссылки в московском оркестре под управлением Криша, и Александра Леонидовича Чижевского. Александр Леонидович страшно нуждался, просто бедствовал. В его комнатке стояли топчан и деревянные козлы, на которые положена была доска, — стол ученого. Как жаль, что я, музыкант, ничего не понимал в его исследованиях солнечной активности и ее влияния на биосферу. Чижевский же был блестяще образованным человеком, знатоком живописи, музыки, литературы, сочинял стихи (кстати, донес на него один весьма известный, маститый писатель, с которым Александр Леонидович на дач¬ной террасе поделился тревожными мыслями о положении на фронте). Он много раз писал Сталину, что готов работать в специальной лаборатории НКВД, где трудились репрессированные ученые, но ответа не получил — его наука не имела прямого отношения к оборонным делам. После реабилитации Чижевский прожил всего лишь восемь лет!"

В Караганде, куда Варламову помогли перебраться из глухого, степного Карсакпая, преподавал в музыкальной школе, затем в музыкальном училище, работал в театре, писал музыку к театральным постановкам.
Его приезд в шахтерский город многие специалисты считают началом развития джаза в Казахстане. Преподавал гармонию, сольфеджио, музыкальную литературу. Подрабатывал в театре и, конечно, организовал свой джазовый оркестр. Об этих незабываемых днях позже рассказал ветеран сибирского джаза Гурий Антонович Киселев.
Его воспоминания — редкий документ в архиве профессора Гульданы Жолымбетовой.

-"Нас встретил на мотоцикле сам маэстро, с копной седых волос, моложавый, подтянутый, спортивного вида. Ему было под 50. Он собрал себе в оркестр музыкантов со всей страны: из Владивостока, два трубача и тромбонист из Сталинграда. Хотя они упорно называли себя царицынцами. Крепкий барабанщик из Челябинска — Николай Банцов, прекрасный баритон-саксофонист из Куйбышева — Юра Выборнов, сын эмигранта, вернувшийся в Россию защищать родину и попавший, естественно, в лагеря. Из Новосибирска помимо меня и супруги приехали альт-саксофонист, кларнетист Муля Мейерович, виолончелист Григорий Певзнер и гитарист Владимир Пахмутов...
Все музыканты были крепкие, но звезд с неба не хватали. Много репетировали. Александр Владимирович был гениальным аранжировщиком. Группа саксофонов звучала божественно! Когда приезжали новенькие и вливались в оркестр, они говорили, что с нами страшно играть. Дело дошло уже до того, что нас хотели сделать Государственным джаз-оркестром Казахской ССР. Это был самый лучший период в моей жизни"
pradedushka вне форумаМужчина  
Вверх
Старый 31.01.2014, 09:57   #4
Nick123
Продвинутый
 
Аватар для Nick123
 
Группа: Участники
Регистрация: 26.04.2007
Последний визит: 18.10.2022
Адрес: Россия
Город: Москва
Сообщений: 1,849
Поблагодарил(а): 8,124
Поблагодарили: 55,786

Дорогой Валентин! Большое спасибо за Ваше замечательное исследование жизни Александра Варламова.Собрать столько интересного материала мог только влюбленный в музыку человек,которым Вы являетесь
Кстати,вот цитата из статьи
Цитата:
Я жил на Сверчковом переулке (до 1922 года — Малый Успенский переулок), на Покровке.

Это место в Москве ну очень мне знакомо. Я родился и 19 лет жил рядом в Потаповском переулке,а в Сверчковом переулке учился в школе 313( сейчас это больница)
Да и пластинки с записями оркестра А.Варламова в моей квартире имелись.
А его знаменитый фокстрот "На карнавале" был одним из моих самых любимых

Продолжайте и дальше нас радовать своими очень нужными статьями.

PS Просьба к модераторам - в случае продолжения публикации статьи о А.Варламове - перенести мой комментарий в конец её
Nick123 вне форумаМужчина  
Вверх
Старый 01.02.2014, 10:28   #5
pradedushka
Почтенный
 
Аватар для pradedushka
 
Группа: V.I.P.
Регистрация: 23.05.2005
Последний визит: 17.05.2020
Сообщений: 312
Поблагодарил(а): 709
Поблагодарили: 2,618

Оковы тяжкие падут, темницы рухнут — и свобода Вас примет радостно у входа.


-"Прошло еще целых три года. С оркестром Карагандинской филармонии мы приехали на гастроли в Новосибирск. И вот там, в НКВД, мне и вручили письмо, в котором лежал документ о реабилитации — за недоказанностью преступления. Бережно храню его до сих пор.

Справка А. В. Варламову для получения паспорта после освобождения из ссылки.

Ни одного дня после получения паспорта не мог усидеть в Новосибирске.
В Москву! В Москву! В Куйбышеве на вокзале шесть часов ждала меня тетя, сестра так и не дождавшейся моего освобождения мамы."
Постановлением Центральной комиссии по пересмотру дел на лиц, осуждённых за контрреволюционные преступления, 28 ноября 1955года
А. Варламов от уголовного наказания были освобожден, а дело прекращено.

В 1956 году Александр Варламов после трогательного прощания с Карагандой и оркестром вернулся в Москву.
-"Прошлое свое приходилось скрывать. Ведь вернувшись в Москву, прежде всего я должен был явиться в прокуратуру. И когда там прокурор торжественно напутствовал меня: «Живите в свое удовольствие!» — я все ждал, что он добавит: «Извините за все». Услышал, однако, совсем другое: «Но о том, что были репрессированы, никому ни слова, ни звука». Вот и молчал... Мы давно уже привыкли жить шепотом".


А. В. Варламов на даче в Рузе. 1958 год.

Остается добавить немногое. Лишь после того, как Александр Владимирович был восстановлен в Союзе композиторов, он позвонил той, с которой в мыслях не расставался ни на один день, — Ксении Александровне. Той молодой, очаровательной женщине, что играла в «Мелоди-оркестр» на саксофоне. Той, что носила нехитрые передачи в тюрьмы, отрывая от себя в голодные, карточные годы по крохам продовольствие. Той, что, пока не запретили, посылала в Ивдельлаг не только письма, полные любви и нежности, но и ноты, виолончельные струны, репертуар для лагерного оркестра. Той, которая ждала и дождалась.
Вот как о встрече с Александром Владимировичем вспоминает Алексей Николаевич Баташев — старейшина джазовой критики, историк и активный популяризатор джаза, автор первой монографии «Советский джаз».

Юбилей. Варламова поздравляют Алексей Баташов и Леонид Переверзеев

" Открылась дверь, и передо мной оказался немолодой человек среднего роста с фигурой юноши и безупречной осанкой. Шапка белоснежных, тонких, слегка вьющихся длинных волос, казалось, вбирала окружающий свет и затем магическим образом излучала его. Такими рисовались музыканты прошлого. В Варламове билось что-то цыганское: текла в его жилах и бессарабская кровь. Подвижное актерское лицо, живые глаза, выразительная пластика точного жеста отмечались сразу. И сразу же брали в плен. А острый ум, образная, чистая речь, юмор и ирония, талант рассказчика завершали облик этого незаурядного человека.
Добросердечная Ксения Александровна усадила нас за стол, налила горячего душистого чаю, а Александр Владимирович стал рассказывать, как зимой сорок второго, набирая новый оркестр для концертов в Саду "Эрмитаж" он среди поступавших заметил девушку, весьма прилично игравшую на альт-саксофоне.
– У нас была любовь с первого взгляда, да я еще сразу догадался, что если моя Ксения так играет на саксофоне, то представляете, какой она может чай сочинить!
Он вмиг загорался, когда речь заходила о музыке:
– Большинство оркестров, называвших себя джазами и стремившихся к внешнему сходству с ними, были либо салонными, либо обычными эстрадно-танцевальными составами. Но ведь известно, что ни один оркестр не сыграет вам синкопу так, как ее сыграет джаз. Музыканты этих оркестров, например, старательно, но довольно неуклюже делали удар на синкопу, мы же делали легкий акцент перед ней. Мы отличались не репертуаром, не составом инструментов, а ритмом, фразировкой. Иными словами – музыкальным языком."

А. Варламов с Ю. Силантьевым на репетиции. 1979 г.
Послевоенные годы, даже годы "хрущевской оттепели", были не самыми лучшими для джаза. Но говорить о репрессиях, проведенных годах «не рекомендовалось». Да, мол, был такой Варламов, но куда потом делся, где был 13 лет и откуда взялся — знали лишь немногие.

Чего стоят даже одни такие выдержки из страниц периодической печати.
«Джаз - это музыка, от которой тошнит, возникают колики в желудке!»
Н. Хрущёв, из речи в Свердловском зале Кремля - «Высокое призвание литературы и искусства» 1963 г.

«Джаз народу не нужен!». «... музыканты заимствуют у Джаза его нервозную, судорожную, припадочную музыку!»
Постановление ЦК ВКП/Б об опере В. Мурадели «Великая дружба», 1948 г.

«Влюбиться в джаз, все равно, что влюбиться в бормашину!»
М. Сокольский, критик. Газета «Сов. Искусство»


Знаменитый ударник Лаци Олах (сидит) и Варламов

У Александра Владимировича была длительная и плодотворная работа и с кинематографом. В кино он пришел до войны, писал музыку для кинофильмов, а после реабилитации всем своим щедрым сердцем отдался мультипликации.
Вот как сам композитор рассказывал об этом.
- "Александр Владимирович, вспомните Вашу первую встречу с кино.
В качестве зрителя.
- Произошло это в моем родном городе в 1911 году. В Симбирске было тогда три кинотеатре — "Модерн", "Зеркало жизни" и «Братьев Патэ».
Кинематограф в то время, как известно, был немым. Сеанс длился два часа. Вначале давали драму с участием Веры Холодной и Ивана Мозжухина, затем видимую картину или детектив типа «Железный коготь» и а заключение буффонаду с участием Макса Линдера или Глупышкииа.
-А когда Вы семи начали работать в кино!
- В 1923 году. С киногруппой известного режиссера — основателя ВГИКа Гардина я поехал в Ялту и снялся в фильме «Слесарь и канцлер» по сценарию Луначарского. В киногруппу под руководством Гардина впоследствии вошли широко известные мастера — Пудовкин, Преображенская, Фремлих.
- Александр Владимирович. если не ошибаюсь, свое дальнейшее сотрудничество с кино Вы продолжали в роли профессионального тапера в кинотеатрах Москвы?
- Да. Но в предпочитаю называть свою тогдашнюю профессию словом "иллюстратор". Я заключил договор с нэпманом Лурье и работал в кинотеатрах «Бельгия» и «Фарум». Плата была поденной. Хочу подчеркнуть, что в 20-е годы дневных киносеансов не было. Днем все были на работе, искали ее или учились. По вечерам в кинотеатрах давали 1—2 сеанса по полтора часа. По воскресеньям, когда было 3—4 сеанса, я ужасно уставал.
- Сегодня мы нередко сетуем на чрезмерно вольное поведение зрителей, особенно молодых, в кинозалах. Интересно, как вела себя публика в кино в первой четверти XX века?
- И в Симбирске, и в Москве образцово. Все сидели тихо, внимательно смотрели фильмы. Люди дорожили редким зрелищем, да и билеты тогда стоили дорого. Если же кто пробовал «самовыражаться», то его немедленно выводил дежурный. Но случалось такое очень редко.
-Когда началась Ваша работа в кино в качестве композитора?
- В 1934 году, «виноват» в »том был Гардин. Он заказал мне музыку к фильму «Одна радость». Дружба с Гардиным и Преображенской сыграла большую роль в моей жизни. Я написал музыку к большинству художественных фильмов, созданных ими.
- Расскажите, пожалуйста, о Вашей работе на киностудии «Союзмультфильм».
- Писать музыку к мультфильмам я начал еще до создания «Союзмультфильма». В 1936 году была создана эта знаменитая киностудия, и мне поручили написать музыку к «Квартету» — первому фильму «Союзмультфильма». Приятно было, что фильм озвучивал мой старый приятель Гарин. Ко второму фильму студии «Лиса-строитель» музыку писал тоже я. Фильм озвучивали прекрасные актеры, а их числе Любовь Петровна Орлова.
В 1940 году я стал работать над фильмом «Мистер- Твистер» по произведению Маршака. Самуил Яковлевич музыку одобрил, но фильм но был закончен — помешала война. После войны я написал музыку еще к пятидесяти мультфильмам. Среди них — «Дикие лебеди", «Чудесница», «Первая скрипка", ״Три Толстяка», "Лиса и бобер», «Тараканище», «Спортландия», «Шайбу! Шайбу!״. О всех рассказать невозможно.
- В чем специфика работы композитора, пишущего музыку для мультфильмов?
- Для мульткино музыку пишут по-разному. Некоторые композиторы просто приспосабливают к нарисованному ранее сочиненное. Я же всегда работал по тексту сценария еще не нарисованного фильма, с секундомером рассчитывая музыкальную характеристику движений киногероев. На 10—15-ти минутный фильм уходило более трех месяцев. Зато художники потом быстро рисовали фильм.


А. В. Варламов. Фото А. Забрина

Из Союза композиторов он был исключен, от него шарахались. Как один из первых кино-композиторов, автор музыки к картинам "Степан Разин" с Абрикосовым, "Доктор Айболит" с самим Максимом Штраухом, он рассчитывал получить заказ от "Мосфильма", но надежды не оправдались. Вспомнил Варламов о том, что был первопроходцем в мультипликации. Самая первая рисованная лента киностудии "Союзмультфильм" под названием "Лиса-строитель" вышла в свет в 1936 году с его музыкой. Лиса пела голосом Любови Орловой, а аккомпанировал оркестр Варламова. Он работал с лучшими сценаристами и режиссерами – Александром Ивановым, Эммануилом Двинским, сестрами Брумберг, Борисом Дежкиным.
В его довоенном послужном списке мультфильмы "Квартет", "Волшебная флейта", "Как мужик двух генералов обманул", "Мистер Твистер". "Мультфильм" дал Варламову работу, и первая же картина имела оглушительный успех. Многие помнят фильм-плакат "Чудесница" и залихватский марш сорняков, гложущих овес с пшеницей и грозящих уничтожить хрущевскую кукурузу... С музыкой Варламова вышло более пятидесяти мультфильмов. Среди них любимые несколькими поколениями "Дикие лебеди", "Три толстяка", "Шайбу! Шайбу!", "Тараканище", "Храбрый портняжка".
Кто из людей старшего поколения не помнит, как довоенная детвора распевала "Мы родного Айболита не забудем никогда".
Хотя песенный жанр не был для него ни главным, ни самым любимым. Песен им сочинено немного, но плохих – ни одной.
Но главной страстью Варламова было конечно сочинение оркестровой музыки. При первой же возможности он продолжил те поиски, которые прервали арест, заключение и ссылка. В его наследии более четырехсот партитур для джазовых и эстрадных оркестров.
В 70-е у Александра Владимировича начался новый виток творчества. Он интересуется всем, что происходит в джазе. Ходит на концерты, появляется на джаз-фестивалях. Он начал сочинять в современном стиле для состава, который более всего любил, – эстрадно-симфонического оркестра. Симфоджаз не был для Варламова, как для многих, компромиссом. В его партитурах использовалась широкая палитра музыкальных красок. Ему нужны были новые миксты.


А. В. Варламов и И. Д. Кобзон. Вечер, посвященный юбилею А. Варламова.

На его авторской пластинке 1980 года наряду с типично джазовыми туттийными пассажами саксофонов, труб и тромбонов звучат арфа, фагот, бас-кларнет, группа скрипок сочетается с флейтой или баритон-саксофоном. Это можно назвать джазом в симфоническом одеянии.
Варламов был композитором той же породы, что Дюк Эллингтон и Гил Эванс. На всех этапах творческого пути ему был присущ светлый, жизнеутверждающий стиль, в котором не было ничего нарочитого – ни сентиментальности, ни патетики. Каждая его пьеса имела настроение, свой образный ряд, оригинальное оркестровое "облачение". Альбом 1980 года скромно назван "Композиции в танцевальных ритмах". Это очень по-эллингтоновски – Дюк не любил пафосных делений музыки на джаз и "не-джаз". Эти композиции воспринимаются как раздумья композитора о жизни, о любви, о человеке. Варламов предстает здесь по-юношески пылким лириком и мудрым, добрым философом.

А. В. Варламов. Фото К. В. Виноградова

Надо сказать, к Варламову как-то по-особому трогательно относились. Музыканты его оркестра ласково звали его Варлашкой. Врожденная интеллигентность, чувство собственного достоинства в сочетании с тактом и уважением к окружающим, – отличительная черта русского дворянства. Теплое чувство и неизменную добрую улыбку вызывает имя Александра Владимировича до сих пор.
"Варламов был очень милым, неконфликтным человеком. А как музыкант он блестяще владел оркестровкой, как мало кто", – вспоминает Хренников.

Анализируя искусство джаза, виднейший музыкальный критик И.Соллертинский писал: «В джазе есть неподдельная веселость. Есть юмор. Есть подхлестывающий ритм во всевозможных вариантах. Есть элементы задорной лирики… Джаз не терпит дилетантизма. Виртуозность – один из составных признаков определения джаза».
В аннотации к выпущенной пластинке советский и российский писатель, драматург, журналист, киновед Глеб Скороходов писал:
«Варламов, как правило, присутствует на всех записях. Не мешая дирижеру, он внимательно следит за исполнением пьесы, делает свои замечания лишь в паузах, деликатно просит что-либо чуточку изменить. И это «чуть-чуть» продолжается до тех пор, пока, по его мнению, результат не становится приемлемым. Полностью удовлетворенным Варламова не приходилось видеть никому; наивысшая оценка, на которую он отваживается, бывает: «Хорошо! Но, наверное, — неизменно добавляет он, — можно было бы сыграть и лучше. Чуть-чуть лучше!»
Молодые аранжировщики и композиторы идут дальше А. Варламова — и в гармонии, и в оркестровой полифонии, и в трактовке тембров, вводя в оркестр электронные устройства. И все-таки любому нашему джазовому композитору, аранжировщику или просто музыканту есть чему поучиться у Александра Варламова.

Годы , проведенные в лагерях подорвали его здоровье - он начал слепнуть. На помощь пришла жена Ксения Александровна (сама прекрасный исполнитель и музыкант), - она прямо с клавиатуры записывала партитуры. Несмотря на болезнь, музыка постоянно рождалась в сердце композитора.
В 1981 году в рамках фестиваля «Московская осень» в концертном зале «Россия» в исполнении оркестра «Современник» под руководством
А. Кролла прозвучали две новых джазовых композиции Варламова, с интересом встреченные слушателями. Фирма «Мелодия» выпустила несколько авторских дисков Варламова, в последний из них — «Композиции в танцевальных ритмах» — вошли лучшие произведения композитора для симфо-джаза, записанные в 1975—1979 годах., а летом 1988 года состоялась премьера “Романтической рапсодии”. Несколько позже, в 1986 году Александр Владимирович посвятил городу Симбирску-Ульяновску ׳ новое про¬изведение “Концерт для трубы с оркестром”.


А. В. Варламов. Фото К. В. Виноградова
В 1979 году Варламову было присвоёно звание «Заслуженный деятель искусств РСФСР».
В последние годы жизни Варламов жил на улице Лескова дом 10-б в московском районе Бибирево.
20 августа 1990 года его не стало. Тихо ушел. Тогда многих хоронили на Домодедовском кладбище, рядом с аэропортом. И он там нашел покой. Увы, провожали только родные. Лето…


Память о прекрасном джазмене сохраняется не только на дисках с записями его произведений.
Сейчас в областном краеведческом музее Ульяновска есть Варламовский уголок.
Здесь хранится диплом от Мосфильма, выданный Варламову, как лучшему композитору мультипликации. Здесь же имеется коллекция партитур, личных вещей, пластинок с произведениями Варламова. Ему посвящен один из разделов на действующей в музее выставке "Звуки музыки".
На ульяновском главпочтамте в субботу, 19 июня 2004 года, в честь 100-летия со дня рождения одного из основоположников советского джаза Александра Варламова состоялось гашение конверта с его портретом
Да и к джазу теперь более серьезное отношение.
Джазовое образование в Москве музыканты получают в Российской академии музыки имени Гнесиных.
С 1991 функционирует Международная джазовая ассоциация
Созданы документальные фильмы, посвященные творчеству великого мастера джаза.
Фильм Владислава Виноградова `"Я возвращаю Ваш портрет".
фильм Александра Марьямова «Опавшие листья»

Мне очень хотелось хоть что-то узнать о родных и близких Александра Владимировича. Были ли у него дети? Если да, то какая у них была судьба?
К сожалению, Интернет скуп на эти сведения, а я могу вести поиск информации только используя Интернет.
Но вот в одной из статей журналистки Ереминой И. " Неделя совести:
«…И душа никого не простит», в которой было напечатано интервью с Варламовым, я читаю :
- "Александр Владимирович кладет подбородок на ручку трости и замолкает.
Потом словно очнувшись: - " Я принес с собой два документа, они из того страшного времени. Вот этот верхний листок, на нем что, молоденькая девочка? Простите, я совсем не вижу. Лишения, которые пришлось перенести в лагерях и тюрьмах, не прошли бесследно. Все последние пьесы, музыка к фильмам, "Лирическая рапсодия" - все это перенесено на бумагу моей дорогой женой. Да, молоденькая девочка, ее я нарисовал в Ивдельлаге и послал дочке в подарок ко дню рождения. Эта бумага пахнет лагерем."

Значит , была у него дочка!!!!!
Выше я уже писал, что у Александра Владимировича было две сестры - Нина и Наталья. Было бы интересно узнать о их судьбе. о судьбах членов их семей.

Исходя из выше написанного, мы знаем какой опорой в жизни Александра Владимировича была его жена -Ксения Александровна. С какой теплотой говорил о ней композитор. И похоронены они вместе.

Но вот еще нахожу информацию, совершенно мне незнакомую, но представляющую определенный интерес. Если она достоверна, то в биографии Варламова открывается новая, незнакомая, по крайней мере для меня, страница. Новое имя.
Отыскал статью Алексея Семенова " Хождение по мукам Эммы Винд".
Из нее следует, что Александр Владимирович еще с 1931 года был женат на немке Эмме Винд, приехавшая в свое время в СССР вместе с известным ныне разведчиком Максимовым.
Родилась Эмма Винд 6 сентября 1905 года в Мюнхене. Родная мать еще задолго до рождения возненавидела свою дочь, рожденную от связи с одним богатым господином. Наверное, это и предопределило непростую судьбу девочки. Мамаша все время избивала дочь до полусмерти.
В 14 лет Эмма бежит в Берлин и устраивается в пансион.
Достаточно рано Эмме пришлось пойти зарабатывать деньги. В 1923 году девушка устроилась ученицей в типографию "Мюллер унд Сон", где печаталась популярнейшая в те годы газета "Мюнхен цайтунг". Типография располагалась на Шеленштрассе, дом 31, там и произошла ее историческая встреча с будущим фюрером Адольфом Гитлером.
Позже Гитлер не раз появлялся в типографии. Но Эмма избегала его.
Однажды во время прогулки она познакомилась с мужчиной, который представился профессором Московского университета Александром Александровичем Максимовым.
Девушка решила переехать в Берлин, куда не так давно перебрался на жилье московский профессор. Максимов жил неподалеку. Отношения их развивались по восходящей.
В 1925 году Максимов уезжает в Москву. Вместе с ним едет и Эмма. Так она попала в Россию. В Москве Эмма работает в типографии газеты "Правда". Эмма освоилась на работе, привыкла к нравам русских, узнала что такое "советская идеология", изучила язык.
Достаточно быстро Максимову дали трехкомнатную квартиру в новом доме на улице Усачева.
Однажды Максимов достал ей путевку в санаторий, что в Болшево. Там Эмма и познакомилась со своим будущим супругом Александром Владимировичем Варламовым". Когда Максимов приехал навестить Эмму, он понял, что у него на глазах разыгрывается роман, что она влюбилась. Никаких сцен он устраивать не стал.
В 1931-м году Варламов сделал предложение Эмме, и они поженились. Поселились молодожены в восьмом доме тринадцатой квартире дома, что в Сверчковом переулке.
"Я долго не знала, чем занимается Варламов. До свадьбы он скрывал, что композитор, думал, что я выйду замуж за него только лишь по расчету. Но это всегда было для меня не актуальным. Я всегда презирала таких людей. Будь Варламов нищим я все равно бы пошла за ним."
Вскоре из типографии Эмма Варламова уволилась и устроилась на работу в Бюро погоды, что находилось на Красной площади, где чуть больше платили.
Эмма работала там техническим сотрудником, наносила на карту значки осадков.
"Перед войной немцев стали выселять из Москвы. Саша очень боялся, что я пострадаю. Он со всеми советовался, интересовался, что делать, в случае если меня попросят уехать из столицы. Но меня эта участь миновала."
Эмма перестала работать. Она взяла на себя всю заботу о доме.
Ничего не предвещало грозы. Но однажды, 19 января 1943 года в их большой квартире появились люди из НКВД. Они арестовали супругов и увезли их на Лубянку. Супругам Варламовым вменялось пособничество дезертиру.
Один из учеников Варламова, сын его друзей, который был членом музыкального запасного полка, отстал от поезда. А в комендатуру пойти побоялся. Вместо этого он несколько месяцев прятался в шкафу родительской квартиры. Варламов об этом знал. Потому и был привлечен вместе со своей женой-немкой к ответственности. В тюрьме супругов разлучили. Эмму посадили в камеру с женой опального генерала Власова.
Варламовым дали 8 лет лагерей. Эмму отправили в начале в лагерь смерти, в Казахстан, а потом этапом до Магадана.
Эмму выпустили из тюрьмы после смерти Сталина, Варламова немного раньше. Эмма поселилась у матери Варламова оперной певицы Марии Малиновской, которая жила во втором браке с известным профессором.
В 1956 году, когда профессора не стало, девушка перебралась в Куйбышев к тете Варламова Надежде.
В 1962 году Эмме предложили работать заведующей швейными мастерскими в областной психиатрической больнице в селе Гаврилова поляна, что расположилось у подножия Жигулевских гор, на берегу Волги. Остаток своей жизни Эмма Винд провела в одиночестве в 12-метровой комнатушке 8-ми квартирного дома.

Эмма Винд
Вот такая интересная история. Я попросил автора статьи Алексея Семенова, который встречался с Эммой Винд, объяснить мне причины того, почему в воспоминаниях Варламова имя Эммы никогда не упоминалось.
Ответ, который я получил, был тривиально прост -
" Думаю, то что он не говорил о своей жене-немке неудивительно. Ведь она косвенным образом стала причиной его ареста да и расстались супруги не по-добру".
Вот такая история, найденная мной в Интернете.

Нечто аналогичное я прочитал и в статье "Прощания Фрау Эммы" Владимира Липилина спец. корреспондента газеты «Гудок» ; а затем и в статье Владимира Михайлова напечатанной в газете " Парламентская газета"

**********************************************************С уважением ко всем прочитавшим эту статью.
Валентин Янковский, аки -pradedushka.
Просьба при перепечатывании статьи, ссылаться на страницу данного сайта.

(Вновь хочу обратить внимание дотошных читателей, что я не претендую на авторство всего в этой статье. Многое взято из материалов, которые я разыскал в Интернете и с которыми хочу познакомить наших читателей.
Возможно у кого-то будут замечания по изложенному, возможно у кого-то есть свои версии или дополнения. В любом случае я надеюсь на вашу реакцию и на замечания к статье).

Использованные материалы.
01. Авдонин Александр . Симбирские Малиновские. Журнал «Мономах» №2(49)2007
02. Александр Варламов. Сайт Алексея Кочанова."Старая пластинка"
03. Александр Владимирович Варламов. Сайт "Википедия"
04. Баташев А.Н. Советский джаз : исторический очерк. – М. : Музыка, 1972
05. Баташев А.Н. Путь к мастерству // Советский джаз : исторический очерк
06. Баташев А.Н. Двадцать лет назад не стало Александра Владимировича Варламова. JAZZ-АРТ, №2, 2004
07. Баташев Алексей . Музыка жизни
08. Баташев Алексей . Простите нас, Александр Владимирович. «Московский комсомолец».
09. Белкин Юрий ТЕАТР ЗА КОЛЮЧЕЙ ПРОВОЛОКОЙ
10. Варламов Александр Владимирович. Ульяновская-Симбирская энциклопедия
11. Величкина Г. Король джаза // Мономах. – 2000. – № 1
12. Венцов Д. В честь основоположника нашего джаза // Волжские зори.
13. Виноградов В. Отзвуки «Мелоди-оркестра». Почему был осужден Александр Варламов // Независимая газета. – 1997. – 5 мая.
14. Гаврилова Е. Пионер российского джаза был арестован во время репетиции / // Симбирский курьер. – 1997. – 19 июня
15. Городские суды г. СИМБИРСКА. По материалам фонда Симбирского окружного суда ОГУ «Государственный архив Ульяновской области»
16. Гук Наталья. Гульдана Жолымбетова: "Джазофрения" у меня с детства..."
17. Гусаров В. А. Варламов: «Первооткрывателем быть не то, чтобы трудно, но… очень трудно». // Говорит и показывает Москва. – 1989. – № 29.
18. Еремина И. Неделя совести: «…И душа никого не простит» // Ульяновский комсомолец. – 1988. – № 48. – 26 ноября
19. Завадская Н. И снова музыка// Ульяновская правда. – 1989. – 30 июля.
20. Завадская Н. Остановленное // Музыкальная жизнь. – 1989. – № 7.
21. Идрисова Алсу . 13 лет лагерей – за джаз // Симбирский курьер
22. История Ивдельлага. материалы сайта "Верхняя Лозьва"
23. Макаров И. Вот такой джаз // Московский комсомолец. – 1990.
24. Макаров И. Он из джаза. // Московский комсомолец. – 1989. – 30 августа
25. Материалы фонда Симбирского окружного суда ОГУ «Государственный архив Ульяновской области»
26. Наумов А.Н. «Из уцелевших воспоминаний 1868-1917» Нью-Йорк 1955
27. Николаев А. Александр Варламов // Советский джаз.
28. Петров С. Автор солнечных мелодий // журнал Мономах
29. Петров С. Звучит музыка с экрана // Ульяновская правда. 1986. 22 ноября
30. Петров С. Зритель, иллюстратор, композитор, консультант, и все с приставкой «кино» // Ульяновский комсомолец. – 1986. – 28 июня.
31. Петров С., Стеценко А. Дом Варламовых : [история] / Ульяновская правда. – 1991. – 27 июня
32. Русинов А. Пионер российского джаза // Ульяновская правда. 2004. 22 июня.
33. Рыжиков Владимир . Легенда джаза. газета "Казахстанская правда" №232 (27506) 13.07.2013
34. Саульский Ю., Чугунов Ю.. СОВЕТСКИЙ ДЖАЗ 1920 - 1941 годы
35. Скороходов Г. Композитор, дирижер, певец // Звезды советской эстрады. – М.: Советский композитор, 1982
36. Сломонович Ф. Ивдельлаг. Ежемесячный журнал истории "Уральский следопыт"
37. Советский джаз. Севастопольский джазовый портал.
38. Соколовский Б. Варламов Александр Владимирович // Клуб и художественная самодеятельность. – 1983. – № 21.
39. Тимощенкова Г. В гостях у Варламова // Советская музыка. 1980. № 1.
40. Фейертаг В. Б. - Варламов Александр Владимирович // Эстрада России. Двадцатый век. Лексикон. – М. : РОССПЭН, 2000.
41. Шемета Л. Патриарх советского джаза // Музыкальная жизнь.1983. – № 7.
42. Школьная А. Рыцарь джаза // Народная газета. – 2004. – 5 октября.
43. Щербаков Алексей. Воспоминания об аресте НКВД, допросах и заключении джазового дирижера Александра Варламова .

Последний раз редактировалось pradedushka; 01.02.2014 в 12:28.
pradedushka вне форумаМужчина  
Вверх
Старый 04.12.2021, 19:13   #6
Екатеринаst15
Новичок
 
Аватар для Екатеринаst15
 
Группа: Участники
Регистрация: 04.12.2021
Последний визит: 26.12.2021
Сообщений: 1
Поблагодарил(а): 0
Поблагодарили: 0

Варламов А.В.

Здравствуйте. Спасибо за такой развернутый материал. У меня есть дополнительная информация. С уважением, Екатерина.
Екатеринаst15 вне форумаЖенщина  
Вверх
Ответ

Навигация
Вернуться   Музыкальный Огонек > Форум > СТАРАЯ ПЛАСТИНКА > О жизни и творчестве исполнителей

Опции темы

Ваши права в разделе
Вы не можете создавать новые темы
Вы не можете отвечать в темах
Вы не можете прикреплять вложения
Вы не можете редактировать свои сообщения

BB коды Вкл.
Смайлы Вкл.
[IMG] код Вкл.
HTML код Выкл.







Текущее время: 23:07. Часовой пояс GMT +4.

    Для правообладателей -Обратная связь    Главная   Форум    Архив    Вверх 

Индекс цитирования Яндекс.Метрика

Copyright ©2004 - 2024, Музыкальный огонек - Русский шансон.

Powered by vBulletin® Version 3.8.9
Copyright ©2000 - 2024, vBulletin Solutions, Inc. Перевод: zCarot