Главная Форум Регистрация Поиск Сообщения за день Все разделы прочитаны Календарь Правила форума Наше радио

Вернуться   Музыкальный Огонек > РУССКИЙ ШАНСОН, АВТОРСКАЯ, ВОЕННАЯ ПЕСНЯ > Русский шансон > О жизни и творчестве исполнителей > Стенограммы всех записей А. Северного и тексты песен


Улыбнитесь
- Ты где был? Я весь день звонил тебе на сотовый, а он всё "вне зоны доступа".
- А… Я просто телефон ношу завернутым в фольгу, чтобы он своим излучением мне на мозг не действовал!
- Мда… Ну, что сказать… Поздно ты стал телефон в фольгу заворачивать.

Ответ
 
Опции темы
Старый 16.02.2009, 17:34   #1
ailari
 
Аватар для ailari
 
Группа: Участники
Регистрация: 05.05.2006
Последний визит: 05.11.2022
Сообщений: 76
Поблагодарил(а): 115
Поблагодарили: 84

37. У Славы Андреева.

37. У Славы Андреева.
Весна 1979 год, г. Ленинград.

(4:47)(А. С.). - Сейчас вот специально для Славика. Для Славика щас песню спою.
Сладка ягода, в лес поманит,
Щедрой спелостью удивит.
Сладка ягода, одурманит,
Горька ягода, отрезвит.
Сладка ягода, одурманит,
Горька ягода, отрезвит.

Ой, крута судьба, словно горка,
Доняла она, извела.
Сладкой ягоды - только горстка,
Горькой ягоды - два ведра.
Сладкой ягоды - только горстка,
Горькой ягоды - два ведра.

Я не ведаю, что со мною,
Для чего она, так растет.
Сладка ягода - лишь весною,
Горька ягода - круглый год.
Сладка ягода - лишь весною,
Горька ягода - круглый год.

Над бедой моей, ты посмейся,
Погляди мне вслед из окна.
Сладку ягоду рвали вместе,
Горьку ягоду - я одна.
Сладку ягоду рвали вместе,
Горьку ягоду - я одна.

Сладка ягода, в лес поманит,
Щедрой спелостью удивит.
Сладка ягода, одурманит,
Ну, а, горька ягода, отрезвит.
Сладка ягода, одурманит,
Горька ягода, отрезвит.

(1:57)Давно ли песни ты мне пела,
Над колыбелью наклоняясь.
Но время птицей пролетело,
И в детство нить оборвалась.

Поговори со мною, мама!
О чем-нибудь поговори!
До звездной полночи до самой,
Мне снова детство подари!

Довольна я своей судьбою,
Того, что пройдено, не жаль.
Но так мне хочется порою,
Уйти в безоблачную даль.

Поговори со мною, мама!
О чем-нибудь поговори!
До звездной полночи до самой,
Мне снова детство подари!

Минуты сказочно и вечны,
На миг оставили в сердцах.
Дороже всех наград на свете,
Мне песня тихая твоя.

Поговори со мною, мама!
О чем-нибудь поговори!
До звездной полночи до самой,
Мне снова детство подари!

(2:26)Не дождаться мне, видно, свободы,
А тюремные дни, словно годы.
И окно высоко над землёй,
А у двери стоит часовой.
И окно высоко над землёй,
А у двери стоит часовой.

Умереть бы мне в этой клетке,
Кабы не было милой соседки.
Я проснулся сегодня с зарёй,
И кивнул ей слегка головой.
Я проснулся сегодня с зарёй,
И кивнул ей слегка головой.

По ночам я, друзья, не зеваю,
Молча с пола плиту поднимаю.
Рою землю, долблю, и скоблю,
Очень, братцы, соседку люблю.
Рою землю, долблю, и скоблю,
Очень, братцы, соседку люблю.

Я к ней роюсь второй уже месяц,
Если надо, то буду и десять.
Много ль выроешь ложкой земли,
Лучше доску от нар оторви.
Много ль выроешь ложкой земли,
Лучше доску от нар оторви.

Наконец эта ночь наступает,
У соседки плиту поднимаю.
Она спит, отвернувшись к стене,
И меня видно видит во сне.
Она спит, отвернувшись к стене,
Меня видно видит во сне.

Я её изучил наизусть,
И на нары я рядом ложусь.
Только чую, ни девка лежит,
А со мною на нарах мужик.
Только чую, ни девка лежит,
А со мною на нарах мужик.

Продолжать я, ребята, не буду,
Эту ночь никогда не забуду.
Про соседку я после узнал,
Накануне угнали в Централ.
Про соседку я после узнал,
Накануне угнали в Централ.

(1:23)Я один возле моря брожу,
Дождь осенний в лицо моросит.
Я тебе ничего о себе ни скажу,
О тебе всё расскажут они.

Если только захочешь ты,
О тебе всё расскажут цветы.
Если только захочешь ты,
О тебе всё расскажут они.

Всё расскажут, всё знают они,
И о том, как гитара грустит.
И о том, как тянутся дни,
И о том, как без тебя мне не жить.

Если только захочешь ты,
О тебе всё расскажут цветы.
Если только захочешь ты,
О тебе всё расскажут они.

(2:22)(Лариса). - (Нрзб).
(Слава). - Ну, всё.
(Лариса). - Тут?

Будет Вам и небо голубое,
Будут Вам и в парках карусели.
Это не беда, что мы с тобою,
Вовремя женится, не сумели.
Это не беда, что мы с тобою,
Вовремя женится, не сумели.

Разодетых женщин целовали,
Верили в неискренние ласки.
Мы тогда ещё с тобой не знали,
Что любовь бывает только в сказке.
Мы тогда ещё с тобой не знали,
Что любовь бывает только в сказке.

Мы из дома писем ждем крылатых,
Вспоминаем девочек знакомых.
Это ничего, что мы матросы,
Далеко ушли теперь от дома.
Это ничего, что мы матросы,
Далеко от дома.

Наши синеглазые подруги,
Над письмом сидят наверно тоже.
Это ничего, что мы в разлуке,
Встреча будет нам ещё дороже.
Это ничего, что мы в разлуке,
Встреча будет нам ещё дороже.

Тишины в сраженьях мы не ищем,
И не ищем отдыха на воле.
Это ничего, что мы, дружище,
За войну узнали много горя.
Это ничего, что мы, дружище,
За войну узнали много горя.

(3:15)(Лариса). - Работы нет.
Там в углу за занавескою, клоун вертит колесо,
И смеётся по инерции, а сам думает в тоске.
Нет её, с другим ласкается, нет её, ушла с другим.
Клоун бледен, озирается, не ложится даже грим.

А, цирк, меж тем, шумит, гремит, смеётся,
Гул несётся сверху вниз.
И повсюду раздаётся:
- Браво, рыжий! Рыжий, бис!

Там вверху, на трапеции, клоун вертит колесо,
И смеётся по инерции, а сам думает в тоске.
Нет её, с другим ласкается, нет её, ушла с другим.
Клоун бедный, озирается, и, сорвавшись вниз, летит.

А, цирк, меж тем, шумит, гремит, смеётся,
Гул несётся сверху вниз.
И повсюду раздаётся:
- Браво, рыжий! Рыжий, бис!

На простой доске, товарищи, также в гриме, как и он,
На конюшню из игралища, молча вытащили вон.
Клоун бледен, озирается, смерть витает уж над ним,
Нет её, с другим ласкается, страстно, нежно, но с другим.

А, цирк, меж тем, шумит, гремит, смеётся,
Гул несётся сверху вниз.
И повсюду раздаётся:
- Браво, рыжий! Рыжий, бис!

(3:00)(А. С.). - А вот я чувствую - вы цыганщину любите?
(Слава). - Приятно полагать!
(Лариса). - Да нет! Мне очень нравится, как Вы поете.
(А. С.). - Нет? А вот я, хотите Вам романс, который по радио не поют цыганских. В смысле - цыгане.
(Лариса кашляет). - Дело не в цыганском, не в том. Просто мне очень нравится…
(А. С.). - А мне вот нравится цыганский вот этот романс. Называется «Взгляд твоих черных очей».
(Жен.). - Лариса смотреть в эти черные очи согласна. И своими черными очами будет сверкать.
(А. С.). - И слова здесь хорошие.

Взгляд твоих черных очей, сердце мое пробуди,
Отблеск угаснувших дней, отзвук утраченных сил.
Чем покорил ты меня, я пред тобою без слов,
Но, если бы жить для тебя, жить начала бы я вновь.

Не узнаю я никогда, не назову тебя - мой,
Рядом с тобой навсегда, ты с неприглядной судьбой.
Горько на сердце моем, горечи жизни твоей,
Но выдает, хоть молчит, взгляд твоих черных очей.

(2:41)(Лариса смеётся).
(Слава). - Все расплакались! Ха-ха!
(Лариса). - Мне так стало грустно под эти «Черные глаза». Просто я не могу на Аркашу смотреть теми же черными очами.
(А. С.). - Пожалуйста.

Любил я очи голубые,
Теперь люблю я карие.
То, были милые такие,
А, эти непокорные.
То, были милые такие,
А, эти непокорные.

Тебя любил я, мы целовались.
А, Вы, смеялись надо мной.
Увлечена была я с Вами,
Так что Вы сделали со мной?
Увлечена была я с Вами,
Так что Вы сделали со мной?

Склони головку ты на прощание,
Склони, склони, мне на плечо.
Ведь это вечер расставания,
Целуй меня ты горячо.
Ведь это вечер расставания,
Целуй меня ты горячо.
(Слава). - Ларичкины!
(Лариса). - Страшные!
(Общий смех).


(3:03)Часто с тобой мы гуляли, в парках, аллеях, саду,
Лишь сирени цветы, улыбались, ты мне шептала люблю.
Табор затих, лишь огни догорают в тумане,
Милый приди, нас с тобой не заметят цыгане.
О, ты, приди, залечи мои жгучие раны,
Я, как всегда, буду ждать, там тебя у ручья.
Я, как всегда, буду ждать, там тебя у ручья.

Шутя, я тебя полюбила, шутя, разлюбила тебя,
Лишь сирень нашу тайну хранила, та, что растет у ручья.
Табор затих, лишь огни догорают в тумане,
Милый приди, нас с тобой не заметят цыгане.
О, ты, приди, залечи мои жгучие раны,
Я, как всегда, буду ждать, там тебя у ручья.
Я, как всегда, буду ждать, там тебя у ручья.

(5:08)Не смотрите, Вы, так сквозь прищур ваших глаз,
Джентльмены, бароны, и леди.
Я за двадцать минут опьянеть не смогла,
От бокала холодного бренди,

А я - институтка, я дочь камергера,
Я - чёрная моль, я - летучая мышь.
Вино и мужчины - моя атмосфера!
Привет эмигрантам - свободный Париж!

Мой отец в октябре убежать не сумел,
Но для белых он сделал немало.
Срок пришёл, и холодное слово - «расстрел» -
Прозвучал приговор трибунала.

И вот - я проститутка, я фея из бара,
Я - чёрная моль, я - летучая мышь.
Вино и мужчины - моя атмосфера!
Привет эмигрантам - свободный Париж!

Я сказала полковнику: - Нате, берите!
Не тоской, а «валютой» за это платить.
Вы мне франками, сэр, заплатите,
А всё остальное - дорожная пыль.

И вот я - институтка, я дочь камергера,
Я - чёрная моль, я - летучая мышь.
Вино и мужчины - моя атмосфера!
Привет эмигрантам - свободный Париж!

Только вот иногда, под покровом дикой страсти,
Вспоминаю Одессы родимую пыль.
И тогда я плюю в их слюнявые пасти!
А все остальное - печальная пыль.

Ведь я - институтка, я дочь камергера,
Я - чёрная моль, я - летучая мышь.
Вино и мужчины - моя атмосфера.
Долой эмигрантов - свободный Париж!

(1:04)Разлуки, словно луки, заламывают руки,
И машут Вам платками вечерних облаков.
В низа в осенних липах, разлуки, словно в лицах,
С печальными глазами с печальных маяков.

И слов не различая, я словно разлучаюсь,
С нечаянной улыбкой подаренною мне.
С трамваем, перекрестком, с погасшей папироской,
Лишь тенью промелькнувшей сосед в другом окне.

Слова и взгляды мимо, ничто неповторимо,
А тех, что повторимо не стоит повторять.
В проливе Латаринга кочуют пилигримы,
Привыкшие прощаться, привыкшие прощать.

(2:58)(А. С.). - Хорошая песня.
Милый друг, твой чистый, ясный взгляд любимых глаз,
Помню я и пусть меня судьба в который раз.
От тебя забросит в незнакомый дальний край,
Помню я ты милый, словно друг, ты так и знай.

Но пока в пути, пока в дороге я,
Отчего, почему в тревоге я.
Оттого, что ты при расставанье,
Мне глаза целуешь на прощанье.
Но пока в пути, пока в дороге я,
Отчего же, почему в тревоге я.
Оттого, что ты при расставанье,
Мне глаза целуешь на прощанье.

Белый свет исколесил я вдоль и поперек,
С севера до запада, и с юга на восток.
Только загрустил, затосковал я, милый друг,
Где же ты, а без тебя не мило всё вокруг.

Но пока в пути, пока в дороге я,
Отчего же, почему в тревоге я.
Оттого, что ты при расставанье,
Мне глаза целуешь на прощанье.
Но пока в пути, пока в дороге я,
Отчего же, почему в тревоге я.
Оттого, что ты при расставанье,
Мне глаза целуешь на прощанье.

Как я не хочу, чтобы другой, мой милый друг,
Чувствовал тепло твоих горячих нежных рук.
Глазки мимолетной торопливо целовал,
Чтобы он твоей любви ни капельки не взял.

Но пока в пути, пока в дороге я,
Отчего же, почему в тревоге я.
Оттого, что ты при расставанье,
Мне глаза целуешь на прощанье.
Но пока в пути, пока в дороге я,
Отчего же, почему в тревоге я.
Оттого, что ты при расставанье,
Мне глаза целуешь на прощанье.

(2:37)Помню, помню, помню я, как меня мать любила,
И не раз и не два, она мне так говорила:
- Не ходи на тот конец, не гуляй с ворами,
Рыжих не воруй колец, скуют кандалами.

Сбреют длинный волос твой, аж по самой шее,
Поведёт тебя конвой, по матушке - Рассее.
Будут все тогда смеяться, над тобою хохотать,
Сердце - кровью обливаться, и на нарах будешь спать.

Выдадут тебе халат, сумку с сухарями,
И зальёшься ты тогда, горючими слезами.
Эту стену мне не скушать, сквозь неё не убежать,
Надо было мамы слушать, и с ворами не гулять!

Я не крал, не воровал, я любил свободу,
Слишком много правды знал, и, сказал народу:
- Эх! Не забуду мать родную, и отца - духарика,
Целый день по нём тоскую, не дождусь сухарика.

А дождёшься передачки, за три дня её сжуёшь,
Слюну проглотишь, заплачешь, и по новой запоёшь:
Не забуду мать родную, и, Серёгу-пахана,
Целый день по нём тоскую, предо мной стоит стена.

Помню, помню, помню я, как меня мать любила,
И не раз и не два, она мне так говорила:
- Эх! Не ходи на тот конец, не гуляй с ворами,
Рыжих не воруй колец, скуют кандалами.

Выдадут тебе халат, сумку с сухарями,
И зальёшься ты тогда, горячими слезами.
Эту стену мне не скушать, сквозь неё не убежать,
Надо было маму слушать, и с ворами не гулять!

(4:11)В тенистых аллеях в саду,
Прекрасной вечерней порою.
Ты мне говорила, люблю,
Останусь навеки с тобою.
Ты мне говорила, люблю,
Останусь навеки с тобою.

Улыбку дарила ты мне,
И в губки меня целовала.
И нежной улыбкой своей,
Ты чувства во мне пробуждала.
И нежной улыбкой своей,
Ты чувства во мне пробуждала.

Я помню тот Ванинский порт,
И вид парохода угрюмый.
Как шли мы по трапу на борт,
В холодные, мрачные трюмы.
Как шли мы по трапу на борт,
В холодные, мрачные трюмы.

От качки стонала Зека,
Обнявшись, как родные братья.
Лишь только порой с языка,
Срывались глухие проклятья.
Лишь только порой с языка,
Срывались глухие проклятья.

Я…(А. С.). - Ой, как там дальше то? А, то тут раз и всё!
(Слава). - Слов не знаю! Ха-ха-ха!

Пятьсот километров - тайга,
Где бродят лишь дикие звери.
Машины не ходят туда,
Бредут, спотыкаясь, олени.
Машины не ходят туда,
Бредут, спотыкаясь, олени.

- Будь проклята ты, Колыма,
Что названа чудной планетой!
Сойдёшь поневоле с ума,
Возврата оттуда уж нету.
Сойдёшь поневоле с ума,
Возврата оттуда уж нету.

Я знаю, меня ты не ждешь,
И писем моих не читаешь.
Встречать ты меня не придешь,
А, если придешь, не узнаешь.
Встречать ты меня не придешь,
А, если придешь, не узнаешь.

(2:05)(А. С.). - Душевное - так душевное.
Отшумело, отгремело бабье лето,
Паутинкой, перепутав листья леса.
А сегодня журавлиной взмылась стаей,
И, прощаяся над лесом, улетают.
А сегодня журавлиной взмылась стаей,
И, прощаяся над лесом, улетают.

А сегодня, ветер гонит злые тучи,
Я ушла теперь к другому - он ведь лучше.
Дак, зачем ж, его, лаская у рябины,
Я грущу при виде стаи журавлиной.
Дак, зачем ж, его, лаская у рябины,
Я грущу при виде стаи журавлиной.

Знаю я, меня по-прежнему ты любишь,
Хоть другую ты теперь и приголубишь.
Ты придешь ко мне и снова до рассвета,
Провожать с тобой мы будем бабье лето.
Ты придешь ко мне и снова до рассвета,
Провожать с тобой мы будем бабье лето.

(0:51)(А. С.). - Так, еще танго старое.
(Лариса). - Шестидесятых годов!
(Слава). - Аркаша, слышишь. А ты помнишь эту: «Я циркач, я старый клоун», а?
(А. С.). - Так мы ее уже пели.
(Слава). - Ну, так давай еще, брат. Тогда не пели.
(Лариса). - «Черную розу» - то!
(Слава). - Ой, да - «Черную».
(А. С.). - Я тоже не знаю.
(Слава). - Ой, да!

Каким меня ты ядом напоила,
(Лариса). - Нрзб.
(А. С.). - Так он и говорит!

Каким огнём меня воспламенила?
Дайте ручку нежную, и слова приветливы,
Пламенные, трепетные губки.
Дайте ручку нежную, и слова приветливы,
Пламенные, трепетные губки.

(3:47)Ту, черную розу - эмблему печали,
В тот, памятный вечер, тебе я принес.
Мы оба сидели, и оба молчали,
Нам плакать хотелось, и не было слез.
Мы оба сидели, и оба молчали,
И плакать хотелось, и не было слез.

В оркестре играют гитары и скрипки,
Шумит полупьяный, ночной ресторан.
Так, что же ты смотришь с печальной улыбкой,
На свой недопитый с шампанским бокал?
Так, что же ты смотришь с печальной улыбкой,
На свой недопитый с бокалом?

Любил я когда-то цыганские пляски,
И пару гнедых, полудиких коней.
То время прошло, пронеслось, словно в сказке,
И, вот, я без ласки, без ласки твоей.
То время прошло, пролетело, как в сказке,
И, вот, я без ласки, без ласки твоей.

А, как бы хотелось, начать все сначала,
Начать всё сначала, и снова начать.
Слезою залиться, целовать твои очи,
И жгучие губы твои целовать.
Слезою залиться, целовать твои очи,
И жгучие губы твои целовать.

(1:48)На Колыме далекой, где тайга кругом,
Среди затихших елей и берез.
Я подошёл к Вам и подал руку Вам,
Вы, встрепенувшись, поднялись.
Я подошёл к Вам и подал руку Вам,
Вы, встрепенувшись, поднялись.
(А. С.). - А дальше как? Вообщем короче!

А поезд медленно к перрону подходил.
Тебя, больную, совсем седую,
Наш сын к платформе подводил.
Тебя, больную, совсем седую,
Наш сын к платформе подводил.

Так, здравствуй, поседевшая любовь моя!
Пусть кружится и падает снежок.
На берег Дона, на ветви клёна,
На твой заплаканный платок.
На берег Дона, на ветви клёна,
На твой заплаканный платок.

(4:07)(Слава). - Аркадий, давай, чё-нибудь одесское - давай? Помнишь чё-нибудь? Нет?
(А. С.). - А, Одесское!

На Дерибасовской открылася пивная,
Там собиралася компания блатная.
Там были девочки: Тамара, Роза, Рая,
И с ними гвоздь Одессы - Стёпка-Шмаровоз.

Он заходил туда с воздушным поцелуем,
И говорил красотке Розе: - Потанцуем!
И фраерам здесь всем сидящим растолкуем,
Що есть у нас салонное танго!

Красотка Роза танцевать с ним не хотела,
Она достаточно до ентого вспотела.
В объятьях толстого и жирного джентльмена,
И ей не надо было больше ничего.

А, Шмаровоз сказал в изысканной манере:
- Я б, Вам, советовал пришвартоваться к Вере.
И, чтоб в дальнейшем не обидеть, Вашу мама,
И не испачкать кровью белую панаму.

Услышав реплику, маркер, по кличке Моня,
Об чью спину сломали кий у кафе «Боржоми».
Побочный сын капиталистки тети Беси,
Известной бандерше красавицы Одессы.

Он подошел к нему походкой пеликана,
Достал визитку из жилетного кармана:
- Я б Вам советовал, как говорят поэты,
Беречь на память о себе свои портреты!

Но Колька-Шмаровоз был парень пылкий:
Джентльмену жирному - по комполу бутылкой!
Официанту засадил он в ногу вилкой,
И началось салонное танго!

На Аргентину это было не похоже,
Вдвоём с приятелем мы получили тоже.
И из пивной нас выкинули сразу разом,
И с шишкою на лбу, и с синяком под глазом.

И вот пока мы все лежали на панели,
Арончик всё ж таки дополз до Розанелли,
И он шептал ей, от страсти пламенея:
- Ах, Роза, или вы не будете моею!

Я увезу тебя в тот город Тум-Батуми,
Ты будешь кушать там кишмиш с рахат-лукуме.
И, как цыплёнка с шиком я тебя одену,
Захочешь спать - я сам тебя раздену.

Я всё отдам тебе все прелести за это,
А здесь ты ходишь, извиняюсь, без браслета.
Без комбинэ, без фильдекосовых чулочек,
И, как я только что заметил, без порточек.

И, так закрылася, портовая пивная,
Где собиралась компания блатная.
Там были девочки: Тамара, Роза, Рая,
И с ними гвоздь Одессы - Степка-Шмаровоз.

(3:04)(Слава). - Аркадий, так я говорю, что мы на этой кассете… Ты всегда ее пел. Ну, спой, а!
(Лариса). - Давай, Аркаша!
(А. С.). - Вэлл!

В парижских балаганах, в кафе, и ресторанах,
В дешёвом электрическом раю.
Всю ночь, ломая руки, от ярости и скуки,
Я людям что-то жалобно пою.

Ревут, визжат джаз-банды, танцуют обезьяны,
Мне скалят исковерканные рты.
А я, больной и пьяный, сижу за фортепьяно,
И сыплю им в шампанское цветы.

А, когда настанет утро, я пройду бульваром тёмным,
И в испуге даже дети убегают от меня.
Я больной, я старый клоун! Я машу мечом картонным!
И в зубцах моей короны, догорает светоч дня.

Уж поздно бьют куранты, уходят оркестранты,
И ёлка догорела до конца.
Давно умолкли речи, лакеи гасят свечи,
А мне уж больше не поднять лица.

И тогда с потухшей ёлки, быстро спрыгнул дьявол желтый,
Он сказал: - Маэстро, бедный! Вы, устали, Вы, больны!
Я больной, я старый клоун! Я машу мечом картонным!
И в зубцах моей короны, догорает светоч дня.

(2:16)Затихает музыка в саду,
А, девчонка, словно всем чужая, а-ха.
Все девчата с парнями идут, идут,
Лишь её никто не провожает.
Все девчата с парнями идут, идут,
Лишь её никто не провожает.

Грустно обернувшись у ворот,
Растеряв подружек одиноко, а-ха,
Медленно домой она идет, одна,
Вспоминая в памяти кого-то.
Медленно домой она идет, одна,
Вспоминая в памяти кого-то.

И, девчонке, даже невдомек,
Что в сторонке с веточкою клена, а-ха.
Медленно домой... Вслед идет упрямо, паренек, за ней,
Задумчивый, и влюбленный.

И быть может завтра в том саду,
Он и слов ей ласковых не скажет.
И, попробуй, кто-нибудь её, одну,
Лишь словцом задиристым обидеть.
И, попробуй, кто-нибудь её, одну,
Лишь словцом задиристым обидеть.

(1:26)(Слава). - Аркадий, а «Сигарету», ты помнишь? Нет?
(А. С.). - Не-у!
(Лариса). - Сигарета, сигарета, я люблю тебя за это!
(Жен.). - Помню, когда-то пели!
(Лариса). - Старая, старая, старая песня!
(Жен.). - Готов?
(Женский разговор нрзб.).

Если женщина изменит, я грустить не долго буду,
Закурю я сигарету, и о ней я позабуду.
Сигарета, сигарета, никогда не изменяешь,
Я люблю тебя за это, ты сама об этом знаешь!
Сигарета, сигарета, никогда не изменяешь,
Я люблю тебя за это, ты сама об этом знаешь!
(А. С.). - Дальше забыл.

(1:31)(А. С.). - Поехали!
Ну, что ты смотришь на меня в упор?
Я твоих не испугаюсь глаз.
Давай закончим этот разговор,
Оборвав его в последний раз.

Так что же,- брось, брось, жалеть не стану,
Я, таких как ты всегда достану,
Ты же поздно или рано,
Все равно ко мне придешь!

Провожу тебя я на крыльцо,
Как у нас с тобою повелось.
А, на, возьми назад свое кольцо,
А моё - хоть под забором брось!

Так что же,- брось, брось, жалеть не стану,
Я, таких как ты всегда достану,
Ты же поздно или рано,
Все равно ко мне придешь!

Провожу тебя я на крыльцо,
Как у нас с тобою повелось.
А, на, возьми назад свое кольцо,
А моё - хоть под забором брось!

Так что же,- брось, брось, жалеть не стану,
Я, таких как ты всегда достану,
Ты же поздно или рано,
Все равно ко мне придешь!
(Обрыв).

Итого: 1 час 01 минута 47 секунд.
ailari вне форумаМужчина  
Вверх
Ответ

Навигация
Вернуться   Музыкальный Огонек > Форум > РУССКИЙ ШАНСОН, АВТОРСКАЯ, ВОЕННАЯ ПЕСНЯ > Русский шансон > О жизни и творчестве исполнителей > Стенограммы всех записей А. Северного и тексты песен

Опции темы

Ваши права в разделе
Вы не можете создавать новые темы
Вы не можете отвечать в темах
Вы не можете прикреплять вложения
Вы не можете редактировать свои сообщения

BB коды Вкл.
Смайлы Вкл.
[IMG] код Вкл.
HTML код Выкл.







Текущее время: 19:04. Часовой пояс GMT +4.

    Для правообладателей -Обратная связь    Главная   Форум    Архив    Вверх 

Индекс цитирования Яндекс.Метрика

Copyright ©2004 - 2024, Музыкальный огонек - Русский шансон.

Powered by vBulletin® Version 3.8.9
Copyright ©2000 - 2024, vBulletin Solutions, Inc. Перевод: zCarot